Большие девочки не плачут - Франческа Клементис (2004)

— Видите ли, я много лет назад перестала взвешиваться, однако, да, полагаю, что в течение месяца он, вероятно, колебался на пару стоунов то в одном, то в другом направлении.

Это застало Дэвида врасплох. Он и представить себе не мог странный образ жизни, который провоцирует такие огромные взлеты и падения. А это подразумевает изменения в тысячи калорий каждый день. Он взял себя в руки.

— Правильно. На пару стоунов. Вот вам и трудность. Допустим, у нас есть две группы женщин, одна принимает настоящий препарат, другая — «пустышку». Как мы узнаем, оказывает ли оксиметабулин свое действие, когда вес всех женщин то увеличивается, то снижается просто из-за нерегулярного питания?

Марина начала понимать, к чему он клонит.

— Значит, то, что вам нужно, это группа, по сути, две группы женщин с относительно стабильным рационом питания, чтобы любое изменение веса можно было непосредственно приписать действию лекарства?

— Точно так! Но тут возникает вопрос: если они питаются стабильно, значит, скорее всего, не наберут лишний вес.

Марина продолжила эту мысль.

— Если только уже его не имеют, а стабильное питание позволяет им сохранять комплекцию, не уменьшая и не увеличивая ее. Это и есть философия ТФБП.

Дэвид откинулся в кресле. Его послание достигло цели и было осмыслено. Он выждал несколько мгновений, чтобы его теория была получше усвоена, прежде чем перейти к цели своего визита.

— И вот зачем я здесь. Видите ли, ТФБП — это и есть ответ. Если я правильно понимаю, группа состоит из женщин, которые принимают как есть положение вещей.

— Вы изображаете дело так, будто они смирились с неизлечимой болезнью. Они… то есть мы принимаем наши тела такими, какие они есть, и мы просто-напросто решили, что физические изменения не должны омрачать нашу жизнь и становиться навязчивой идеей. (Вот сейчас мне точно нужен шоколадный эклер.) Мы едим что хотим, когда хотим, и еда, следовательно, утратила свое значение в нашей жизни. Да, мы питаемся стабильно, или, если угодно, нормально. (Когда еще раз пойду на кухню, запихну кусочек в лифчик и съем эклер в туалете.)

Дэвид увидел, как по лицу Марины разливается мечтательное выражение, и ошибочно принял его за феминистский пыл.

— Фантастика! Именно это я и хотел услышать. И что же вы об этом думаете?

(Да в лифчик можно запихнуть и четыре эклера, если затолкать их в чашечки.)

— Как вы думаете, члены ТФБП согласятся принять участие в испытании препарата?

— Конечно, нет.

Гейл Бэтхерст с трудом сдерживала негодование.

— Не понимаю, как ты вообще явилась ко мне с этой идеей? Ты что, Марина, разве не слышала, что мы тебе говорили?

— Разумеется, слышала. А меня ты выслушала? Дэвид Сэндхерст просто попросил передать тебе это предложение, что я и сделала. Ты должна согласиться, что оно разумное. Где еще он найдет женщин с лишним весом и с относительно стабильным режимом питания?

Гейл в отчаянии воздела руки.

— А почему у нас стабильный режим питания? Да потому, что мы повернулись спиной к чрезмерному увлечению общества произвольным определением идеального веса женщин. И что ты собираешься делать? Раздашь им всем таблетки, от которых они, может, похудеют, а может, и нет? Будете взвешиваться? Соревноваться друг с дружкой, кто больше похудел?

— Да не так все будет происходить.

— Именно так! Мы годами боролись за то, чтобы наше самоуважение не зависело от веса, а теперь ты предлагаешь, чтобы мы стали подопытными кроликами, которых сажают на диету, и мы снова будем думать только о том, сколько фунтов убавилось и сколько прибавилось. Так вот, послушай меня — никто в это дело ввязываться не будет.

— А я буду.