Сезон любви - Элин Хильдебранд (2015)

Рената на миг закрыла глаза. Не Маргарита сидела за рулем грузовика, принадлежавшего электрической компании и не Маргарита напилась в хлам с утра пораньше, но Рената прекрасно понимала, почему крестная винит только себя. «Кэндес приехала сюда, потому что я вынудила ее приехать, я разрушила нашу дружбу, расстроила лучшую подругу. Она ушла из дома сама не своя…» Ну да, Маргарита честно сказала Кэндес то, в чем редкие люди осмеливаются признаться даже самим себе. «Я люблю тебя сильнее. И больше в тебе нуждаюсь». Разве это плохо – любить кого-нибудь слишком сильно, зная, что тебя в ответ так никогда не полюбят? Можно ли убить любовью? Очевидно, отец Ренаты считал, что можно, потому и запретил дочери встречаться с Маргаритой, слушать ее или приезжать к ней домой. Должна ли Рената сердиться на Маргариту? Ненавидеть ее, избегать, осуждать, как отец? Как ни странно, Рената не испытывала злости. Наоборот, ей стало легче от того, что не она одна мучается угрызениями совести и запуталась в собственных чувствах. Только за сегодняшний день она не уследила за Салли, изменила Кейду, а потом вообще сбежала. Можно ли убить нелюбовью?.. У Ренаты голова шла кругом.

– Даже не знаю, что сказать, – призналась девушка.

– Понимаю.

– А если мама тогда не думала о вас? Если это была просто случайность? Или вдруг все предопределено и от нас ничего не зависит? Вполне возможно, что вы не имеете никакого отношения к ее гибели. Вы когда-нибудь думали об этом?

– Нет.

– Тогда ваша вина только в том, что вы сказали маме о своей любви перед тем, как она ушла навсегда. Жаль, что я не сказала, как ее люблю!

Маргарита крутила в руках пустой бокал. Если бы кто и мог удержать Кэндес от пробежки в то утро, так это маленькая девочка в розовом комбинезоне. Рената обхватила ноги Кэндес и не отпускала мать до тех пор, пока та не наклонилась и не поцеловала малышку, бережно отцепив ее руки. «Побудь с тетей Дейзи, – сказала она. – Я скоро вернусь».

В этот миг Маргарита поняла, почему Рената покинула дом на Халберт-авеню и прибежала сюда с тяжелой сумкой и в босоножках. И здесь она не для того, чтобы выслушивать исповедь Маргариты. «Прямо как дома». Вот оно что, дома. Там, где в последний раз ее обняла мама.

– Ты успела сказать, что любишь ее, детка.

Наверное, следовало бы остановиться, в конце концов, было уже очень поздно, почти начало новых суток, однако Маргарита твердо решила закончить.

– Думаю, тебе говорили, что я сумасшедшая? Твой отец или другие люди?

Рената хотела сказать «нет», но слова были еще свежи в ее памяти. «Не в себе», – предупредил отец. «Как Винсент Ван Гог», – сказала миссис Робинсон. И еще все, что Рената слышала краем уха в прошлом: «Потеряла разум, сильнейший нервный срыв, чудо, что она не покончила с собой, никто бы в здравом уме…»

Рената пожала плечами.

У Маргариты почти не осталось слов, чтобы описать дни после смерти Кэндес.

Из Колорадо прилетел Дэниел. Маргарита встретила его в аэропорту и все двадцать минут поездки в темной машине пыталась объяснить, что произошло.

«Эта история с Портером застала меня врасплох…»

«Ты вынудила Кэндес сюда приехать, – перебил ее Дэниел. – Вместе с моей дочерью. В эту треклятую метель. Кто так поступает?»

Маргарита не ответила. Они ехали в джипе, ветер рвался сквозь окна на застежках-молниях, ныл, как рассерженный москит. Печка работала на всю мощь, но все равно было холодно. У Маргариты стыло лицо, пальцы почти примерзли к рулю. Ее сердце заледенело.

«Кто так поступает, Марго? – повторил Дэниел, уже громче. – Как тебя угораздило просить лучшую подругу приехать с пятилетней крестницей в пургу и метель?»

«Прости», – пробормотала Маргарита.

«Простить? – Не веря своим ушам, Дэниел сердито фыркнул. – Все эти годы ты вела себя так, будто Кэндес тебе что-то должна! А в итоге получила только ее жалость. Она жалела тебя, Марго».

Ужасные слова, но разве тут поспоришь?