Единственная и неповторимая - Шейн Уотсон (2008)

— Саймон, — выдохнула Рашенда, став рядом с ним и прижав его к груди так, как будто она уже потеряла всякую надежду его найти и вот наконец встретила. Она подмигнула Джеки из-за плеча: — Дорогая, твоя статья в «Ла мод» потря-са-а-ающая. Ты неистощима! — Затем Рашенда бросила взгляд на красоток: — Девушки, погуляйте, детское время закончилось. — Она властно положила руку на лацкан пиджака Саймона: — Нам необходимо поговорить.

Джеки повернулась, чтобы незаметно уйти, но ее крепко держали за руку.

— Давай поговорим за ленчем, — сказал Саймон Рашенде. Затем он повернулся к Джеки, крепче сжал руку и прижал ее к себе: — А с тобой мы поужинаем. В пятницу вечером. — Он понизил голос: — Когда я вернусь из Нью-Йорка. Возможно, раньше. Нам многое надо обсудить.

Джеки уставилась на свои туфли. Краем глаза она видела, как красотки-хищницы заволновались, встряхивая гривами и облизывая зубы кончиками языков.

— Отлично! — сказала она и посмотрела ему прямо в глаза, досчитав до трех.

Глава 4

Пять, четыре, три, два, один… Начали!

Эмбер Бест в длинном пальто подходит к камере, которую держит высокий мужчина, не вошедший в кадр. Полы пальто развеваются, и взору предстают длинные обнаженные ноги в боксерских шортиках. Эмбер подходит к камере ближе и наклоняет голову, чтобы спрятаться от яркого света. Она улыбается.

Изображение начинает дрожать, затем картинка восстанавливается, и в кадр попадает проезжающий лимузин, в котором видны женские ноги на заднем сиденье и мужская рука на них.

Крупным планом мужчина в пиджаке под змеиную кожу. Он развалился в кресле-качалке. Титры внизу экрана: «Феликс Кэт».

— Я считаю, что весь успех Эмбер заключался в ее умении находиться в гуще событий. Она была топ-моделью до самого конца семидесятых годов, последнего времени, когда модели знали свое дело. Они любили поразвлечься, были умными и стильными, а не просто куклами. — Мужчина ухмыляется и затягивается сигарой. — У этих цыпочек все было под контролем. Куда бы они ни шли, мы следовали за ними. Они зажигали на всех вечеринках, и не только с парнями из рок-групп, но и со всякими знаменитыми актерами, певцами, гонщиками… с кем только не зажигали! Вот это было время! И Эмбер была среди них номер один.

Следующий кадр — красная ковровая дорожка, вдоль которой выстроились фотографы. Камера переключается на оживленную толпу в вечерних костюмах на верхних ступенях лестницы. В объектив попадают принц Уэльский и Эмбер Бест в платье с блестками, сверкающими в свете вспышек.

Крупным планом Уимблдон, центральная площадка. Борг и Коннорс разыгрывают подачу. Борг отбивает мяч, зрители взрываются аплодисментами. Крупным планом ряд зрителей под королевской ложей. Камера задерживается на широкополой соломенной шляпе, слышится голос арбитра: «Смена мячей». Шляпа приподнимается, и становится видно ее владелицу. Это Эмбер Бест. Рядом в больших солнцезащитных очках смуглый мужчина с прической «афро».

В кадре вновь Феликс Кэт.

— Во дворце она была любимицей. За ней посылали машины, а она заставляла их ждать себя по два-три часа, пока наряжалась в своей квартирке в Кенсингтоне. Из окон свешивались боа, из двери торчали туфли. Она говорила одно и то же: «Если он хочет видеть дорогую Эмбер, должен помнить, что ей нужно один час сорок пять минут плюс время на то, чтобы выпить мартини». — Феликс смеется, смех переходит в неудержимый кашель. — Какое-то время, пока мы встречались, она была у нас на подпевках. Около трех лет, если я не ошибаюсь… Да, я должен был для нее написать песню «Папочкины деньги». Но самое смешное, знаете ли, это то, что денег у нее на самом деле не было.

Феликс шутит с кем-то за кадром.

— Но конечно же… — говорит он вновь серьезным голосом, — персонаж этой песни во многом напоминает Эмбер Бест.