Единственная и неповторимая - Шейн Уотсон (2008)

«Почему нет?» — спросила она с искренним интересом в голосе. Почему? Да потому, черт возьми, что этот Марк выглядел как один из «роллингов».

«Во-первых, потому, что он много пьет. — Сэм вдруг вспомнил, как после ежегодного запоя в баре «Рептилии» Джеки пыталась перетащить его, свалившегося в полубессознательном состоянии, через порог дома, где они тогда жили. — Во-вторых, он не уважает женщин». И тут опять он вспомнил, как расхаживал с искусственной грудью, натянутой на футболку с надписью «ЭйСи-ДиСи».

«Еще что-нибудь?» — спросила Джеки.

«Ну а еще он полное дерьмо, и… вообще-то, — на этих словах он прикрыл глаза, чтобы она поняла, что ему приходится сейчас труднее, чем ей, — все дело в том, что, когда к человеку что-то испытываешь, очень трудно понять, что на самом деле он собой представляет. — Джеки стала проявлять заинтересованность. — Были случаи, когда я сам был бы благодарен за такой совет, Джеки. А ты последняя, кто это видит».

«Надеюсь, это ничего не имеет общего с тем, что Марка пригласили в группу «Гласс Бэнд»?» На этой неделе группе «Гласс Бэнд» звукозаписывающая компания предложила контракт. Конечно, ему было не все равно.

«Что-о-о? Ох, погоди! — Сэм покачал головой из стороны в сторону, стараясь не обращать внимания на ее пристальный взгляд. — Послушай, если бы я знал, что ты это так воспримешь, я бы не начинал. Я не хочу заставлять тебя страдать, о’кей?»

«Спасибо, Сэм, — сказала она, — я буду осторожной. Кстати, раз уж ты был так откровенен со мной, я думаю, тебе следует знать о том, что прозвище Жозефины — Джо, Которая Никогда Не Говорит «Нет». И ты последний в твоей футбольной команде, кто об этом узнал. Пока-пока…»

Не помогло и отношение его матери. С самого начала она решила, что Джеки чересчур хороша для него. Она, его собственная мать, вступила в общество «Смешной Сэм» с первого дня знакомства с Джеки. Она говорила: «О, Жаклин, не обращай на него внимания. Он притворяется хулиганом, а сам однажды не смог дослушать уличный концерт, потому что у него заболели уши».

Однажды его мать чистила картошку над раковиной на кухне и слушала музыку Джимми Янга. «Разве не было бы замечательно, — вдруг сказала она, — если бы Жаклин интересовалась тобой?» Ее слова смутили Сэма по нескольким причинам. Во-первых, его мама определенно решила, что такая возможность была, но давно исчезла. Во-вторых, она была уверена, что Жаклин не испытывает к ее сыну вообще никаких чувств. И в-третьих, она, обладая чертовски сильным чутьем, уловила потенциал Джеки.

«Спасибо, мама», — сказал он тогда.

«О, Сэмюэл, не за что. Каждому свое. В конце концов, это к лучшему. Домашней ее не назовешь».

Нужно было изменить ее восприятие Сэма. Теоретически хорошо было бы ее напоить, но для этого пришлось бы дождаться вечера и устроить все так, чтобы они оказались наедине. Хотя это уже было много раз, и ничего не получалось. Дополнительная трудность заключалась в выборе нужного момента. Стадия «ой, как все классно!» должна уже быть пройдена, и Джеки полагалось находиться в задурманенном, расслабленном состоянии и, главное, не дойти до того, чтобы расслабленность превратилась в слезливость, опьянение и тошноту и чтобы они не начали ссориться. В любом случае не могло быть и речи о том, чтобы он прошел через все это, а наутро она ничего не помнила.

Безусловно, лучшим местом для признания была машина. Вот они едут рядом, не нужно смотреть друг другу прямо в глаза. Он, такой решительный, уверенный в их будущем, сидит за рулем, за окном мелькают покрытые весенней зеленью деревья, ветерок ласкает вырез на ее блузке. Прекрасная метафора начала их совместной жизни.

— Сэм! Осторожно! Мы чуть не въехали в канаву!

«Черт, черт, черт! Расслабься… Сдерживай себя…»

— И смотри, впереди овцы. Не задави их!

— Джеки, будь добра, я прекрасно знаю правила дорожного движения в сельской местности.