Твоя К. - Тереза Ревэй (2009)

За кованой дверью царил настоящий хаос. Всхлипывала какая-то перепуганная женщина. На поставленных на пол носилках лежали раненые. Странно было видеть кровь на лицах и одежде среди люстр, мрамора и позолоты. Метрдотель с серьезным видом носил графины с теплой водой и чистые простыни, в то время как медсестры в белых халатах накладывали бинты. Макс обеспокоенно повернулся к Ксении.

— Ты как? Не ранена?

Она потеряла свою шляпку. Ее волосы сбились, щеки разрумянились. Глаза блестели, в то время как она с трудом восстанавливала дыхание. Она покачала головой, улыбка осветила ее лицо, и она рассмеялась. Макс обнял ее, и она не отстранилась. Он закрыл глаза, ощутив невиданное счастье снова почувствовать тепло ее тела. Ему так сильно не хватало ее, что это могло довести его до могилы. Сколько дней и ночей он провел, вспоминая их знакомство, их первую ночь любви, каждую минуту, проведенную вместе. Никто не смог ее заменить. Никакое тело, никакой запах, никакая ласка внимательной любовницы не заполнили пустоту в его душе. И теперь, снова сжимая ее в объятиях, он понял, что последние годы вдали от этой женщины он просто существовал, а не жил.

— Макс, ты меня задушишь. Неудобно, люди смотрят, — шептала она со смехом.

— Тем лучше, — сказал он, продолжая обнимать ее. — Идем, найдем спокойный уголок, где нам никто не помешает поговорить. У тебя найдется для меня свободная минутка?

Он потащил ее, не давая времени на раздумье. В баре было спокойно, ничто не напоминало об уличном ажиотаже. Рассеянный свет под украшенным фресками потолком освещал темные столы и пирамиду бутылок с разноцветными алкогольными напитками. Свечи коптили на столах. Несколько клиентов тихо беседовали, потягивая напитки из стаканчиков. Пианист в смокинге играл американские мелодии.

Ксения пригладила волосы и села, скрестив ноги. Макс заказал для нее сухой мартини, который нравился ей в прошлые времена. Она была довольна, что он помнил об этом, но, когда улеглись первые эмоции после встречи, в ее голосе послышались ледяные нотки. В то время, когда Макс клал фотоаппарат на стол, снимал шарф и пальто, она внимательно следила за каждым его движением, которые теперь стали более уверенными, а сам он — более солидным.

Бармен принес им два стакана, и Макс сел в кресло напротив нее. Только теперь он заметил у нее на пальце кольцо.

— Ты замужем? — выдохнул он.

— Да.

Его лицо почернело. Он покачал головой, порылся в карманах в поисках сигарет.

— Дети?

— Девочка.

«И ты ее отец», — добавила она про себя. Сердце ее забилось, когда она представила, что Наташа стоит рядом с ними, прижавшись к ней головкой и маленьким теплым тельцем с запахом миндаля, представила ее искренние глаза. Предложив Ксении сигарету, Макс щелкнул зажигалкой.

Он отпил глоток виски и аккуратно поставил стакан на стол, словно боялся разбить его. Ксения смотрела на его тонкие пальцы, испытывая сумасшедшее желание искусать их, а потом покрыть поцелуями. Взгляд Макса был непроницаемым. Впервые в жизни Ксения подумала о нем как о совершенно чужом человеке, однако она догадывалась, что его вид может быть напускным, что на самом деле внутри него происходит борьба. Она очень боялась разговора с ним, как и вообще всей этой встречи, так как знала, что ей придется лгать.

Не могла же она признаться в том, что у него есть дочь. Оставалось лишь питать надежду, что эта случайная встреча станет последней, а вместе с ней закончатся все связанные с Максом потрясения.

— Ты счастлива?

— Некорректный вопрос. Ты прекрасно знаешь, что я не рождена быть счастливой. Я пришла посмотреть вернисаж у Бернхайма, но не знала, что там будут и твои работы.

— Еще бы. Ты ведь не потрудилась сообщить мне свой новый адрес. Иначе я прислал бы приглашение, — колко произнес он.