Твоя К. - Тереза Ревэй (2009)

Она промолчала. Была ли она так наивна, думая, что он не станет ее упрекать? Могла ли она на него сердиться за это? Когда-то она струсила, но как заставить его понять причину этого? Как объяснить ему, что в тот момент она боялась своей любви к мужчине, ибо знала, что настоящая любовь — это когда жертвуешь собой ради другого, ничего не ожидая взамен.

— Я пытался тебя отыскать, Ксения. Ты исчезла, не оставив и следа. Потом настал момент, когда я прекратил попытки. У меня ведь тоже есть гордость. Я надеялся, что ты сама сделаешь первый шаг навстречу, но теперь я понимаю, каким был наивным.

Он смотрел на нее немного высокомерно, но в то же время ненасытно, изучая ее лицо, шею, плечи, задерживаясь на линии груди.

Она чувствовала, как кровь ускоряет движение в ее венах. «Ему достаточно только взгляда, — думала она наблюдательно. — Одного только взгляда, чтобы снова обрести надо мною власть».

Ксения сидела не шевелясь, не без самодовольства отметив про себя, что тоже выбила его из колеи. Он, наверное, ожидал, что она станет отрицать его обвинения, но, к его удивлению, вместо того чтобы оправдываться, она молча слушала его упреки и, казалось, получала удовольствие от того, что слышит эти слова, в которых звучит столько надежды, страха, волнения. Ксения решила смириться с действительностью. К чему терять время? К чему выискивать оправдания? Она по-прежнему хотела этого человека, так же как и в первый день их знакомства. Ничего не изменилось между ними и вряд ли когда-либо изменится.

Несколько недель спустя в Париже пошел снег. Хлопья падали с бледного неба, покрывали каменные фасады, затушевывали обугленные остатки киосков в саду Тюильри, черноватую мостовую площади Согласия. Автомобили двигались медленно, прохожие осторожно переставляли ноги, втянув головы в плечи. Париж зализывал раны и оплакивал своих погибших.

После горячки забастовок и кровавых волнений город стремительно выздоравливал. Республика устояла. Правительство возглавил Гастон Думерг, а маршал Петен стал главой министерства обороны. Братья-враги — социалисты и коммунисты — поклялись сделать все, чтобы помешать фашистам прийти к власти. Падающий снег ватным одеялом заглушал звуки шагов Ксении, когда она шла к Максу в его гостиничный номер. Время для них остановилось.

В первый вечер их новой встречи в баре большой парижской гостиницы ему достаточно было протянуть руку и, не говоря ни слова, переплести пальцы. Достаточно было почувствовать друг друга, прикоснуться к запястьям с синими прожилками вен, в которых пульсировала кровь, чтобы понять: несмотря на все их страхи, гордость и уязвленное самолюбие, ничто не может противиться их влечению и страсти. Для Ксении и Макса, которые в тот вечер занимались любовью, все было слишком очевидно, чтобы это отрицать. Они ласкали друг друга с радостью и обоюдным желанием, снова чувствовали головокружение, которое было присуще только им. Ксения дрожала, когда Макс ласкал ее лоно, подарившее ему ребенка, хоть он и не знал, а она запрещала себе думать об этом. Если Макс был свободен, то Ксения в тот вечер стала неверной супругой. Однако впервые за много лет она снова почувствовала, что живет полной жизнью, которую так долго воровала сама у себя. Она вернулась к Максу. Опьянение чувствами — такой же наркотик, как и другие. Против него невозможно устоять. Ему нипочем все запреты, от него закипает кровь. Ни Макс, ни Ксения не сомневались — единственная правда для них та, что соединяет их, несмотря ни на что, несмотря на выбор Ксении, сделанный несколько лет назад. Их любовь была незаконна, но вполне естественна.