— Финансовый трест «Вулкан», — бойко ответил Тедди, вспоминая название давно прекратившей свое существование фирмы, делами которой он завладел много лет назад. — Мы оформили заявку, а теперь мне придется решить, стоит ли разрабатывать место или лучше сплавить все какой-нибудь другой фирме. Нам предстоит осуществить большие капиталовложения, и мы должны быть уверены.

— Разумно, — согласился Мак-Джи, сигнализируя хозяину о новой порции.

— Я переключаюсь на виски, — сказал Тедди.

— «Глаз борова» для тебя крепковат?

— Так утверждает мой желудок.

— Хороший совет.

Тедди не нравилось то, что Мак-Джи начал суетиться вокруг него, словно опасный зверь. Бутылка виски «Блэк энд Уайт», которую держал в руке хозяин, обнадежила его. Они выпьют еще по разу, и он попрощается. На мгновение Тедди ощутил себя беспомощным, отрезанным от жизненных источников и уверенной легкости общества президентов компаний банкиров, подвластных его воле. Мак-Джи был частью тех таинственных зловещих миллионов, которые работали на сталеплавильных заводах, угольных шахтах, автомобильных гигантах Детройта; они пили дешевые бормотухи, напиваясь, скандалили и приставали к официанткам, и все их существование не сводилось к чему-то большему, чем коричневый конверт и простой сосновый гроб с полдюжиной скорбящих, тощая забитая жена, откладывающая и экономящая всю жизнь, полную бесконечных беременностей и побоев. Они были основой, из которой сотканы Америка и Канада, обычное первое поколение новой страны, частично иммигрантское меньшинство, бежавшее из Европы. Они вырастали грубыми, настроенными против меньшинств, хотя сами являлись самыми что ни на есть меньшинствами, и твердыми в убежденности — это моя страна, хорошая или плохая. Тедди встречал подобных Мак-Джи раньше и всегда подавлял их, но теперь, потерянный, опутанный прошлым, он, как часть нового перерождения, раскрыл объятия для вторгающихся незнакомцев, пахнувших насилием, которое Тедди ошибочно принял за честный пот. Лишь тонкая пленка национальности отделяла Мак-Джи и ему подобных от рядовых войск СС, гестапо, ку-клукс-клана и общества Джона Берча — отвратительные перекрученные нитки среди шелкового полотна.

— Нравятся вон те две? — указал Мак-Джи на двух девиц, сидящих с лесорубами.

— Не очень.

— В этих местах траханья хватает на всех. Большинство ребят из окрестных партий в поисках красавиц приезжают именно сюда. У нас есть эскимоски, индианки и группа девиц из Квебека, работающих здесь большую часть года.

— Вы не женаты?

— Ясное дело, женат. Просто люблю заниматься этим в любом виде.

— Это же маленький город. Разве люди не…

— Болтают? Все что угодно. Но если ты мужчина, женатый или какой угодно, ты имеешь право на свою долю добычи. С этим ничего не поделаешь. — Он подался вперед, и Тедди почувствовал дурной запах у него изо рта. — Зимой чувствуешь, как твою спину начинают покалывать маленькие рожки, и тогда ты выходишь из дому и получаешь удовольствие. Где угодно! И маленькая кошечка убирает мороз из твоего сердца.

Тедди молчал, уйдя в себя, решив заказать пару коктейлей за свой счет и распрощаться, но Мак-Джи, толстошеий, с тяжелыми крепкими руками и железной хваткой, которой он непрерывно тискал мягкую кисть Тедди, имел другие планы.

— Давай покончим с этим местом и рванем во Дворец.

— Это что такое?

— Дворец — это дворец, Джордж. Наш местный крошечный дворец грез, — хрипло ответил Мак-Джи. — Даже не предполагал, небось, что у нас здесь есть дворец грез, так?

— Нет, не предполагал.

— Сейчас мы все устроим в лучшем виде. Ибо когда твои ребята отправятся на прииски в Йеллоунайф, я буду снабжать их и заботиться о них. Надсмотрщик — я это так называю. Я позабочусь, чтобы они провели в Тимминсе время приятно и с радостью отправились на участок, учитывая то, что там тоже имеется множество мягких штучек. Предоставь все мне. Я позабочусь о них.