Комплекс Мадонны - Норман Богнер (1997)

Тедди выпил виски и обнаружил, что оно имело такое же отношение к «Блэк энд Уайт», как белка к норке, и собрался уже запротестовать, но Мак-Джи дернул его за рукав, подмигнув и разразившись хохотом.

— Местное питье здесь — «Глаз борова», и, дружище, его пьешь, даже когда не пьешь. Единственный способ уйти от него — держаться одной «кока-колы». Но мне ты не кажешься любителем «коки».

Тедди зевнул. В треснутом зеркале у стойки ему привиделось отражение Барбары и его самого в «Ля каравель», он подумал, что увидел большой стационарный магнитофон и услышал ее беззаботный смех, затем представил себе прикосновение ее теплых, мягких, упругих грудей к своему телу, молочный вкус сосков в своем рту, влагалище, плотно сжавшее его член, язык Барбары в своем ухе, волшебную сладость сдерживания и тонкую психологическую борьбу с собой, когда он отчаянно пытался представить себе скачки, бейсбольный матч, полузащитника, ведущего игру, — короче говоря, все что угодно, способное силой оторвать его от того, что в процессе неистового любовного акта Барбара начинала бормотать: «Ну все, дядя! Я сдаюсь…», и, наконец, экстазное облегчение семяизвержения.

Тедди стоял на улице, Мак-Джи держал его за локоть. Было холодно, и Тедди оказался не готов к этому. Неподготовлен. Жертва скорби, воспоминаний и страсти, настолько острой, что ею можно было резать бумагу. А ночь была ясная, с усыпанным звездами небом, обещающим мороз; смятение Тедди было столь сильным, что ему казалось, он присутствует при своей собственной смерти. Частые шаги настойчиво поскрипывали по свежему снегу, и Тедди привиделся Холл, полный мелких страхов того, что прохожие, поскользнувшиеся перед домом, подадут в суд, и разгребающий снег лопатой и посыпающий тротуар солью крупного помола, одетый в старое пальто, которое ему отдал Тедди, и Робби с коротко, но модно остриженными волосами, в мешковатом вельветовом костюме, подписывающий документы в Дубовом зале Плаца. «Я хочу окуня. Жареного. Забудь об артишоках. Все по-простому. Я этого не заслужил, отец. Я хочу сказать, что мне делать с этими деньгами? Ну. Мне двадцать один. И из этого следует, что я заслуживаю иметь десять миллионов долларов? Ладно, я принимаю объяснения, что это все лишь для того, чтобы обмануть налоговую инспекцию. Но я предпочел бы… Хорошо, я скажу тебе. Я боюсь… потерять мужское достоинство».

Они подошли к зеленому «доджу». Похоже, модель пятидесятых годов, с ржавыми бамперами, на переднем из которых со стороны водителя клык страдал кариесом, словно металл был подвержен тем же болезням, что и плоть.

— Куда мы едем? — наконец сказал Тедди, с силой оттирая мутную пленку, покрывшую с внутренней стороны лобовое стекло. — Куда мы едем?

— Не беспокойся.

— И все-таки я беспокоюсь, — твердо произнес он.

— Мы сдерем немного кожи с одной курочки. Положись на меня, Джордж.

— Я устал, вот и все.

— Что ж, мы направляемся на станцию техобслуживания. Все тело должно жить в режиме внутреннего сгорания. Гибкая, как тюлень, эскимоска…