Тепличный цветок - Криста Ритчи, Бекка Ритчи (2015)

- И помогло? - спрашиваю я коротко, более остро ощущая рядом с собой высокое тело Эмилии. Но Дэйзи одинокая, испуганная девочка в Париже, так что она важнее Эмилии. Она всегда будет важнее. Особенно учитывая связывающее нас прошлое и многочисленные события, которые сломили эту девушку на психологическом уровне.

- Я не знаю, - говорит она. - Это не помогло мне раньше. Сколько бы раз я не произносила эти слова, - она декламирует ровным тоном. - Какой-то злой парень на улице возле закусочной Лакки назвал меня пиздой и разгромил мой мотоцикл. Я не продвигаюсь ни на дюйм.

Меня передергивает от слова пизда. Ирония в том, что я ненавижу маты, ага, знаю. Но это слово имеет особо гадкое шершавое звучание, оно вызывает зуд у меня в ушах. Подсознательно я знаю, что это потому, что отец называл так мою мать, раз за разом. Это слово вызывает у меня тошноту.

- Ты упускаешь очень важную огромную чертову часть этой истории, - говорю я, - и это уж точно не то, что можно забыть за один день.

- Ну, вообще-то прошел не один день, - восклицает она в ответ. - Это было больше года назад, - если говорить об этом конкретном инциденте, то да, он был давно. Но это не единственное происшествие, возникшее в результате сверх внимания СМИ. Некоторые люди гордятся тем, что ненавидят девочек Кэллоуэй лишь за то, что те богаты, независимы и известны. Пресса любит выставлять их в образе привилегированных снобов, так что в результате люди считают их именно такими. Но это не давало права тому ебаному парню разбить Ducati Дэйзи. И тем более это не давало ему права нападать на нее при свете дня, когда она пыталась остановить разрушение своего мотоцикла. Хотел бы я быть там.

Я бы, вероятно, убил его ко всем чертям.

Но тогда я лишь отвез ее в больницу, потому что она не хотела никому больше рассказывать о происшествии. Не хотела беспокоить свою семью.

Так или иначе, но они все равно узнали, за исключением того факта, что ей сломали ребро. Или того, что после этого события у нее осталась психологическая травма. Ребята думают, что все обошлось несколькими синяками.

Я, блин, не виню ее сестер или своего брата за то, что ничего не заметили. Она отлично делала вид, что все с ней в порядке, даже при том, что это было далеко не так. Дэйзи ненавидит нытье, слезы и приступы гнева, потому что думает, что если проявит что-либо из этого, то покажется людям незрелой. Когда она тусуется со всеми нами, ребятами, которым больше двадцати лет, Дэйзи готова делать, что угодно, лишь бы избежать этого ярлыка. Сам господь запретил ей вести себя соответственно своему возрасту.

Но вашу ж мать, когда на вас нападает парень, то разве кто-нибудь может упрекнуть вас в том, что вы хотите об этом кричать? Вы имеете полное право говорить об этом и испортить окружающим неделю, обременяя всех своими эмоциями.

- Не пытайся убедить меня в чем-то еще, - говорю я ей. - На этот счет я буду крайне упрям.

Двери лифта открывается. Я делаю шаг в коридор, Эмили следует за мной, прямо у меня за спиной.

- Ладно, - говорит Дэйзи, - а ты как? Тренируешься?

- Трачу на это все свое время, с тех пор как ты уехала, - говорю я, останавливаясь перед дверью квартиры Дэйзи. На дубовом полотне красуется золотистая табличка 437. Я вставляю ключ и бросаю взгляд на Эмилию, которая смотрит на номер квартиры.

- Какое самое короткое время? - спрашивает Дэйзи. – Тренируешься, поднимаясь на ту гору, что ты мне показывал как-то?

- Ага, можешь дать мне минутку? Не клади трубку.

- Ладно.

Я кладу в карман телефон так, что бы суметь использовать обе руки. Открываю дверь, и Эмилия проскальзывает следом за мной в квартиру. Она быстро осматривает апартаменты. Здесь аналогичный дизайн, что и в моей квартире, вот только у Дэйзи желтый диван, зеленые подушки и разноцветные фонарики на потолке.

- Твой друг – девушка, - говорит Эмилия, глядя на одежду, разбросанную по древесному полу.