Облик - София Беннет

Когда возвращаюсь домой, я встречаю в холле маму, натягивающую пальто поверх своей

зеленой униформы.

– Как Ава? – спрашиваю я.

– Она остаѐтся на ночь в больнице, – говорит она с натянутой улыбкой и испугом в глазах.

– Я просто схожу проведать еѐ.

Я почувствовала тяжесть на сердце.

– Что происходит?

Мама посмотрела на часы.

– Я не знаю точно. Я думаю, ей сейчас делают переливание.

– Переливание крови?

– Да.

Я представляю себе трубки, кровь и иглы, и Аву, подключенную к..., не знаю к чему. И Ава

совсем одна. Мне становится дурно. Я должна еѐ увидеть.

– Можно пойти с тобой?

– Это необязательно, милая, – бодро говорит мама. – Папа скоро будет дома.

– Но я хочу, пожалуйста.

Мама разглядывает моѐ лицо, которое зеркально отражает тот же страх, что испытывает

она. Я не хочу в одиночестве ждать папу дома, не зная, что происходит. Она сдаѐтся.

– Ладно, – вздыхает мама. – Но сначала прихвати банан. Я не хочу, чтобы ты тоже

грохнулась в обморок.

По пути к Авиной палате я стараюсь игнорировать все надписи об онкологии и тот факт,

что многие пациенты выглядят исхудавшими и бледными. Я пытаюсь забыть, как Ава выглядела

утром, когда еѐ спящее лицо казалось настолько хрупким, что я внезапно захотела наклониться и

убедиться, что она ещѐ дышит.

Но я рада, что пришла сюда. Войдя в палату Авы, мы увидели, что она мирно лежит в

постели у окна, а трубка с багровой кровью тянется под еѐ пижаму, где входит в Авину грудную

клетку. Кровь поступает из пакета, висящего на стойке позади Авы. Не так жутко, как я себе

представляла. Сестра все ещѐ выглядит усталой, но к коже вернулся нормальный оттенок, а Ава

открывает глаза и улыбается, увидев нас.

– Ты пропустила самое интересное, Ти, – говорит она тихо, со злым блеском в глазах. –

Тут была эта огроомная игла. Они взяли мою линию Хикмана26 и...

– Уфф! Захлопнись! Ты вредина.

Она ухмыляется.

– Как все прошло, милая? – мама суетится вокруг Авы, взбивая ей подушки. – Что сказал

врач?

– Понятия не имею, – отвечает Ава, откидываясь назад на подушки.

Нервно фыркнув, мама выходит из палаты, чтобы поговорить с медсестрами.

26 Линия Хикмана – периферически вводимый центральный венозный катетер – длинная тонкая

кремниевая трубка, чаще всего используется для введения химиотерапии или других препаратов, а также для

вывода крови для анализа.

Я стою возле кровати Авы, пытаясь выглядеть расслабленно, будто и не знаю, что в этой

палате лежат подростки с раком. Словно я постоянно делаю такие пугающие вещи, и это на самом

деле совсем не страшно. Взгляд Авы становится добрее.

– Можешь передать мне мой телефон? – просит она. – Он выключен целую вечность, и я

не могу его достать.

Я вытаскиваю его из Авиной сумки, которая лежит в тумбочке рядом с ней, и помогаю

проверить сообщения, потому что она сама сейчас не в состоянии нажимать на кнопки.

– Оооо! Джесси! – говорит она. – Хорошо, открой вот это.

В сообщении оказывается видео. Я запускаю его и держу экран так, чтобы было видно нам

обеим. На видео парень Авы, выглядящий великолепно со своими выгоревшими волосами и в

красных плавках, стоит на палубе под безоблачным голубым небом, улыбаясь в камеру, и поѐт

глупую, но мелодичную "Выздоравливай скорее" песню о переливании. Это было бы мило, если бы

он не стоял посреди четверки девушек в красных бикини, обхвативших друг друга руками и

подпевающих. Как ему вообще в голову могло прийти, что это подбодрит Аву, представить себе не

могу.

– Я уверена, они просто друзья, – говорю я неубедительно.

– Ага. Как-то так.

– Которая из них Барби?

– Вот эта.

– Я понимаю, что ты имела в виду.