Долгая дорога в дюнах - Олег Руднев (1984)

— Господин Аболтиньш, умоляю! — безумно глядя перед собой, забормотал он, — Отпустите, не могу я здесь. Мать у меня, понимаете? Один я у нее, больше никого. Отпустите, господом молю!

Злоба судорогой перекосила лицо вожака, он махнул конвойным. Вскоре за лагерем над оврагом прогремели две короткие очереди.

Калниньш сидел за столом в доме Бируты — точно так, как сидел здесь ее отец перед расстрелом. Та же миска с рыбой стояла перед ним. Но Андрис ни к чему не прикасался. Невероятно страшным был рассказ девушки — кусок не лез в горло. Долго молчали, наконец, Калниньш, пересилив себя, хрипло спросил:

— Значит, говоришь, у Артура на руках?

— Да. — Она посмотрела на него большими испуганными глазами. Хотелось плакать, но слез не было. Хотелось подойти, утешить этого седого, сломленного горем человека, но слов утешения не находилось.

Андрис отвернулся, достал дрожащими пальцами папиросу, но так и не смог закурить — сидел, наклонив голову, уставившись в одну точку. Какой бы огромной ни была общая беда, она становится во сто крат больше, когда касается тебя лично.

— Марту видела? — спросил он.

— Да.

— Как она?

Бирута не ответила. А Калниньш вдруг ожесточился:

— Что-то слишком красиво получается, чтобы быть правдой. Спрятать раненого офицера… И где — в доме Озолса! Убей — не могу поверить.

— Может, вам самому с ней поговорить?

— Конечно, поговорю. И по служебному долгу, и по старой памяти. Если ей верить, то…

— Сыном клялась, — тихо сказала Бирута.

Калниньш с силой тряхнул головой, посмотрел на нее воспаленными глазами. Бирута испугалась — ей показалось, что он сейчас заплачет. Но Калниньш пересилил себя.

— Знаешь, для чего я сюда приехал? — спросил он. Чтобы выяснить, кто есть кто.

— Как это? — не поняла Бирута.

— А так. По порядку. Скажи-ка, кто конкретно принимал участие в расстреле твоего отца?

— За ним пришли Аболтиньш с Зигисом. На улице еще двое стояли — не узнала я их.

— Так. И куда повели?

— К Озолсу.

— Лосберг там был?

— Нет. Он приезжал редко. Они уже порознь жили.

— А Марта была?

— Да.

— Она тебе рассказывала, что там произошло?

— Нет, у меня не было сил спросить.

— Да-а, — протянул Калниньш. — Такая штука жизнь, дочка. — Налил в стакан водки, поднялся. — За твоего отца… и за моего сына.

Выпил залпом и, подавляя волнение, стремительно вышел из комнаты.

Во дворе Озолса возле небольшой пристройки Петерис колол дрова. Неподалеку уже были сложены круглые, как башенки, поленницы.

— Бог в помощь, — подошел Калниньш.

— Тряхнула тебя война, — отложив топор, прищурился Петерис. — И бога, смотри-ка, припомнил.

— А тебя, видать, стороной обошла.

— Я человек маленький, ни с кем не воюю. — Петерис демонстративно высморкался в два пальца и сел на полено. — Чего хочешь?

— Узнать хочу… Хозяин твой где?

— А это ты у бога спрашивай.

— Слушай, Петерис, неужели тебе все равно, что вокруг творится? — разгорячился Калниньш. — Людей убивают, грабят, по дорогам, не проехать. Ты же понимаешь, сколько сволочей по лесам болтается.

— Вот теперь я понимаю, что тебе нужно, — ехидно ответил Петерис. — Агитировать пришел? Так не надрывайся зря — все равно в помощники к тебе не запишусь. — Он привстал с полена и громко позвал: — Марта, иди-ка сюда!

Марта вышла на крыльцо вместе с сыном и удивленно посмотрела на гостя.

— Тут товарищ Калниньш твоим отцом интересуется. Что ему сказать?

— Не знаю, — тихо ответила она.

— Дедушка уехал далеко-далеко, — гордый своей осведомленностью, сообщил Эдгар.

— Тебя как зовут? — подавляя неприязнь, спросил Калниньш.

— Эдгар Лосберг.

— Хорошее имя.

— Нет, Лосберг это фамилия, — поправил мальчик.

— Понимаю, — пробормотал Калниньш. — Фамилия красивая.