И сердца боль - Анна Климова (2012)

За окном мелькали деревья и домики.

Андрею было плохо. И не только душевно. Но он верил, что как только увидит Олю, все пройдет, к нему вернется былая непоколебимая решимость вынести вместе с ней все.

А мать? Нет, он ее не ненавидел. Андрей лишь испытывал чувство досады и обиды, но никак не ненависть. Горькое сожаление мучило его. Сожаление о том, что мать не поняла тех чувств, которые он испытывал к Оле.

Андрей вышел в Млыновке поздно вечером. Над перроном горели фонари.

Куда идти, он не имел ни малейшего понятия. От перрона шла дорожка через сосновый лесок. И где-то там, на фоне пылающего закатного неба, виднелись огоньки жилых домов.

Вдыхая свежий ночной воздух, Андрей двинулся по тропинке. Вокруг надрывались в неудержимом стрекоте цикады. Вдали слышался лай собак.

Рядом с Андреем шли люди, которые, как и он, тоже сошли с электрички.

Андрей обратился к двум женщинам, которые несли огромные сумки с продуктами и тихо переговаривались.

— Вы не подскажете, где улица Советская?

— Ой, Мария! — воскликнула полная, обращаясь к своей долговязой спутнице. — Ты ж на Советской? Вот, с женщиной пойдете, она вам все покажет.

Потом обе женщины шли молча, видимо стесняясь присутствия Андрея, но продолжили спустя время прерванный разговор о теплицах, видах на урожай картошки и о какой-то «дурковатой Лидке».

Вскоре полная, попрощавшись, скрылась в темном переулке. Андрей пошел за высокой худой женщиной.

Чтобы хоть как-то отблагодарить ее за помощь, предложил поднести ее тяжелую сумку. Тетка обрадованно передала ему одну ручку сумки, и они понесли ношу вместе.

— А вам кого на Советской нужно? Я всех знаю.

— 15-й дом. Филипович.

— А-а-а! Так это тетку Зою! Ее хата в конце улицы. Там сразу дорога в лесосеку сворачивает, так ее — угловая, справа, как идти. А кто вы будете?

Андрей не ожидал вопроса и немного растерялся.

— Я, вообще-то, к Оле…

— А-а-а, — многозначительно протянула тетка и замолчала.

Дорога была пыльная, но без ухабов и выбоин. На белеющей пыли хорошо виднелись темные круги свежих коровьих лепешек, и они осторожно их обходили. По краям дороги, у заборов и палисадников, темнела росная трава. За заборами на них лаяли псы.

— От, окаянные! — с веселой злостью сказала женщина. — Вот у Шэрых кобель, паскуда такая! Идешь — тихонько сидит. Проходишь рядом, как гаркнет — аж сердце из грудей выскакивает! И падпильнует же, гад! Во, я и пришла, спасибо, хлопчык! А ты далей, далей, до самого конца улицы иди. Ага!

Андрей поблагодарил женщину и ушел в темноту, облаиваемый дворовыми псами, буквально спиной чувствуя, как она стояла у калитки и все смотрела ему вслед.

Угловой дом он нашел быстро. Окна, до половины закрытые белоснежными занавесками, уютно светились.

Андрей без сил опустился на скамейку перед палисадником. Перевел дыхание. Но сердце, бешено стучавшее в груди, унять не получалось.

Собравшись с духом, он вошел через калитку во двор. Откуда-то из темноты ему прямо под ноги выкатился тявкающий песик. Андрей испуганно отступил к стене дома, но видя, что песику не дотянуться до него, двинулся к открытой темной веранде. Поднялся по ступенькам, постучал в светлое окно. В окне появилось лицо пожилой женщины. Морщась, она пыталась разглядеть гостя. Так и не поняв, кто завернул на огонек, она скрылась. Зажегся свет, и на веранде появилась та же женщина. Она, поправляя седые волосы, стянутые на затылке в тугой пучок, с ласковым любопытством взглянула на Андрея.

— Вам кого?

— А Оля дома?

В глазах женщины появился еще больший интерес.

— Оля-то? Нету. Подруги еще с вечера уволокли на деревню, — и она лукаво улыбнулась. — А ты, никак, Андрей?

Он кивнул и медленно снял с плеча сумку.

— Ну, проходи, не стой в сенцах. Комары налетят!