Ящик Пандоры - Мэри Шелдон (2005)

Мы приехали обратно в Кармель. Снова любовались закатом на пляже, ужинали, и потом нас опять ждала постель. В этот раз нам было хорошо, как никогда, словно между нами возникла какая-то новая связь.

— Спасибо, что рассказал мне все это сегодня, — сказала я.

Он поцеловал меня в макушку:

— Все нормально. Это было не так уж больно. Когда-нибудь я соберусь с силами и расскажу тебе про Фанни.

— Фанни?

Это имя словно прошелестело в наступившей тишине.

— А почему не сейчас? Расскажи мне о ней сейчас.

Трой сел в кровати. Я едва различала в темноте его силуэт.

— Ладно, — сказал он после долгой паузы. — Фанни была моей младшей сестрой. Она родилась, когда мне было четыре. Она была из тех детей, которых все обожают. Я души в ней не чаял. Всегда приглядывал за ней, когда мать была слишком занята. Водил ее по всяким местам после школы, помогал ей собираться.

Голос его звучал глухо.

— Когда она подросла, за ней стали увиваться все парни в округе. Она всегда выбирала самых гнусных. Я пытался остановить ее, но она не слушала. А потом она залетела. Маме побоялась сказать. И мне тоже. Отправилась куда-то в центр с подружкой и сделала аборт. Только неудачно. И умерла. Ей было всего шестнадцать.

Он заплакал. Никогда в жизни не видела, чтобы кто-то так плакал.

— И я был рядом с ней, — рыдал он, — когда она истекала кровью. И ни черта не мог сделать.

Он все говорил и говорил, что, если бы он знал, он смог бы что-то сделать. Остановить ее. Поговорить с ее парнем. Достать денег на хорошего врача. Я слушала его и не знала, что сказать. Только держала его в объятиях.

Наконец он затих.

— Прости. Давай забудем все это.

— Я не забуду ничего. Я только еще больше люблю тебя.

Я спросила, нет ли у него ее фотографии. Он включил свет и взял со стола бумажник. Глядя на маленький снимок, я почувствовала ком в горле. Фанни, с длинными черными волосами, выглядела просто очаровательно в желтом свитере. Яркая, живая девушка, при виде таких невольно начинаешь улыбаться.

Мы снова легли в кровать, обнялись и больше не говорили. Но перед тем как заснуть, я попросила:

— Расскажи мне про лучший день в твоей жизни.

Он сжал мою руку в темноте и прошептал:

— Сегодня.

На следующее утро наше путешествие подошло к концу. Мы уложили вещи, заплатили за отель и отправились в Лос-Анджелес сразу после завтрака. Пока мы ехали по мощеным улицам, я отсняла целую фотопленку, высунувшись из окна машины.

Трой предложил мне подремать, пока мы будем ехать, но я всегда боялась спать в машине, особенно на такой извилистой дороге. Троя это рассмешило.

— Я все-таки водитель-каскадер, — напомнил он.

И я улеглась на заднем сиденье и закрыла глаза. Следующее, что я услышала, был его голос:

— Просыпайся, красавица.

Мы въезжали в Санта-Барбару.

Когда он довез меня до дома, я предложила ему приехать попозже ко мне и остаться на ночь. Но он сказал, что у него есть кое-какие дела, которые больше не могут ждать.

Мы целовались, целовались, и на этом наша поездка кончилась.

Я разобрала вещи, приняла душ и отправилась прямиком в агентство. Там я обнаружила записку от Лори. Она сообщала, что поехала улаживать мелкие дела и до завтра мы не встретимся. Было заметно, что на работе Лори находилась каждый день. Все в полном порядке. Почта разобрана, факсы сложены в стопку.

Я решила ненадолго задержаться, сделать несколько звонков и войти в курс текущих дел. Через час, когда я уже собиралась уходить, за дверью послышались шаги. В дверь постучали, и я открыла.

На пороге стоял Джон Брэдшоу. Он выглядел крайне смущенным и не мог даже поднять на меня глаза.

— Я хотел бы с вами поговорить, если это удобно.

Он протянул мне лист бумаги.

— Я получил это письмо. Не знаю, от кого.