Констанс взяла сигарету, не сводя заинтересованного взгляда со своего спутника. Примерно то же сказал ей однажды Габриэле… Это было еще в самом начале их знакомства, до того, как они стали по-настоящему близки. Наверное, он хотел заранее предупредить ее, чтобы она не ждала от него невозможного. Но она все равно ждала невозможного… Потому он и поспешил положить конец их отношениям. Люди всегда быстро устают от нас, если мы ожидаем от них чего-то, чего они не могут нам дать.

— В порядке общей беседы могу тебе сообщить, что не далее как позавчера я бросил одну девушку, которая считала себя моей невестой, — продолжал Марко, зажигая ее сигарету и закуривая сам. — И бросил я ее именно потому, что она считала себя моей невестой. — Он усмехнулся, сворачивая на аллею, ведущую к ее пансиону. — Мы с ней пробыли вместе почти полгода, встречались чуть ли не каждый день, проводили вместе все свое свободное время. Нам было хорошо друг с другом, хорошо во всех отношениях — в физическом плане и в духовном… Я пребывал в полной уверенности, что это не налагает никаких обязательств ни на одного из нас — ясное дело, наша история должна была рано или поздно подойти к концу, как подходят к концу все истории на этом свете или почти все. Я думал, она тоже это понимает… А потом вдруг выяснилось, что она все это время строила планы относительно нашего совместного будущего. — Он остановил машину под навесом у входа в пансион и повернулся к ней. — Нет, ты можешь себе это представить, эта девушка видела во мне своего будущего мужа, а я и знать ничего не знал! Мне пришлось расстаться с ней… Не потому, что мне этого хотелось, — нам все еще было очень хорошо вместе, и наши отношения могли бы продолжаться какое-то время, если бы не эта ее идиотская затея относительно брака. Но когда тебя, что называется, силой тащат к алтарю — самое время сделать ноги. Ты со мной согласна?

Констанс улыбнулась. Этот Марко все больше и больше нравился ей. Он говорил о себе с той невероятной простотой, присущей только очень искренним людям, которую она так хорошо знала в Габриэле… Вообще искренность — явление крайне редкое. Люди обычно стремятся выглядеть в глазах окружающих лучше, чем они есть на самом деле.

Марко выключил мотор и откинулся на сиденье, затягиваясь сигаретой.

— Я, наверное, никогда не обзаведусь семьей, — задумчиво сказал он. — Потому что даже если я когда-нибудь полюблю очень сильно какую-то женщину, я все равно не женюсь на ней. Я слишком дорожу своей свободой. Быть чьим-то мужем — это значит в определенном смысле кому-то принадлежать. А я хочу принадлежать только самому себе. Да и вообще любовь должна освобождать человека, а не заковывать его в цепи.

Констанс выбросила в окошко недокуренную сигарету и, стянув перчатки, распахнула на груди шубу — ей вдруг стало жарко… Габриэле мыслил в точности так же — мыслил так двадцать пять лет назад и, вероятно, все эти годы придерживался той же философии, ведь он так и не женился. А теперь решил жениться на ее дочери…

Этот мальчик по имени Марко — мальчик, потому что он годился ей в сыновья, — утверждал, что ни за что на свете не согласится принадлежать какой-то женщине, даже если полюбит ее всерьез… Но он говорил так, потому что не знал, что любить — это уже значит принадлежать, отдавать всего себя без остатка тому, кого любишь. А сочетаешься ты браком с этим человеком или нет, это уже второстепенно.

— Сколько тебе лет? — спросила она.

— Двадцать один. А почему ты спрашиваешь?

Он затянулся в последний раз сигаретой и выбросил окурок в окошко, потом провел рукой по своим черным блестящим волосам, глядя на нее сквозь ресницы. Он был неотразим, этот Марко…

— Просто так, — пробормотала она, стараясь изо всех сил не попадать во власть его мальчишеского обаяния. — Ты рассуждаешь с такой легкостью о любви, что я подумала — наверное, ты еще очень молод и неопытен…