Останься со мной навсегда - Наталья Калинина (1997)

Подобное сострадание с ее стороны было бы несколько странным, если бы она ревновала Габриэле к матери. Но боль, которую она испытывала, имела мало общего с муками ревности. К прошлому не ревнуют. А история любви, которую мать описала в своем дневнике, имела место в далеком прошлом, в те времена, когда ее, Вероники, еще не было на свете…

Она страдала от того, что не может стать героиней этой истории, пережитой ее матерью, что мать пришла первой, а она опоздала. И это сознание собственной беспомощности перед лицом времени и судьбы, сознание невозможности своего превращения в двадцатилетнюю Констанс, его первую и самую сильную любовь, было намного мучительнее ревности.

— Я опоздала, — прошептала она, прижимаясь пылающим лбом к прохладному стеклу, за которым синела августовская ночь. — Но почему, почему я не могла быть ею?.. Я бы сумела сохранить нашу любовь, ни за что не поступилась бы нашим счастьем — я боролась бы за него до последнего. До последнего.

Услышав приглушенный стук в дверь, она слезла с подоконника и, захлопнув дневник, положила его на тумбочку возле кровати, рядом с Библией, подаренной ей монахинями.

— Войдите, — сказала она, догадываясь, что это сестра Тереза, та самая монахиня, которая пустила ее в монастырь. В благодарность за теплый прием, оказанный ей здесь, Вероника пожертвовала большую сумму на нужды монастыря. Монахини посматривали на нее с интересом: что же могло заставить эту красивую, богатую девушку искать прибежища в их монастыре? Лишь сестра Тереза не проявляла подобного любопытства — в ее красивых орехово-карих глазах Вероника читала только симпатию и понимание.

Сестра Тереза была намного моложе других монахинь, в большинстве своем пожилых женщин, и вообще сильно отличалась от них. Она была очень красива и держалась с не свойственной монахиням грацией. Вероника нередко задавалась вопросом, что же могло заставить эту молодую привлекательную женщину отказаться от мирской суеты. Вполне возможно, что в прошлом сестры Терезы тоже была любовь и боль.

— Я увидела у тебя свет и поняла, что ты еще не спишь, — сказала сестра Тереза, входя. — Почему ты не спустилась сегодня к ужину?

— Мне не хотелось есть, — ответила Вероника, сделав слабую попытку улыбнуться — ее трогала поистине материнская забота, которой окружала ее сестра Тереза.

Подойдя к Веронике, сестра Тереза положила ладонь на ее лоб.

— У тебя опять жар, Вероника. Может, на этот раз ты все-таки позволишь вызвать доктора?

Сестра Тереза знала о головных болях, которые в последнее время стали мучить Веронику и от которых ей не помогали никакие таблетки, знала она и о том, что вечером у нее ни с того ни с сего подскакивала температура. Уговоры показаться врачу на Веронику не действовали.

— Врач не поможет мне, сестра Тереза, — устало проговорила Вероника, опускаясь на край своей узкой монастырской койки и указывая гостье на дубовый стул с высокой спинкой, стоящий у противоположной стены кельи.

— Кто же тогда тебе поможет?

— Не знаю. Бог, наверное…

— Бог всегда помогает тем, кто действительно нуждается в Его помощи, — сказала сестра Тереза. Эти слова, так часто употребляемые церковниками, в ее устах обрели, казалось, какой-то новый смысл. — Мне Он тоже помог в свое время… Но мы сами тоже должны быть сильными и не падать духом. Бог милосерден к слабым, Вероника, но, я думаю, Он все-таки больше симпатизирует сильным.

— Я не хочу быть сильной, сестра Тереза, — прошептала Вероника. — Я хочу лишь одного — покоя.

Сестра Тереза ничего не ответила на это. Она не знала истории Вероники, а потому не могла подсказать ей путь к столь желанному покою.