Останься со мной навсегда - Наталья Калинина (1997)

Парадная дверь была заперта изнутри — это означало, что он еще не спустился вниз. Ей не хотелось звонить и поднимать на ноги прислугу, поэтому она решила войти со стороны кухни. Она знала, что двери кухни открыты — Луиза в это время уже должна была готовить завтрак.

Луиза, стоящая перед плитой, обернулась на скрип двери — и чуть не хлопнулась в обморок при виде ее.

— Где ты пропадала, Вероника? — воскликнула она. — Почему ты скрывалась и присылала эти…

Вероника приложила к губам палец.

— Тихо, Луиза. Не кричи. Он ведь еще спит?

Луиза кивнула.

— Он теперь не спускается раньше двенадцати и просит не тревожить его, пока сам не позвонит вниз. Я думаю, он засыпает только под утро… Но почему ты убежала от него, Вероника? У тебя нездоровый вид. Ты была больна?

— Наверное, это можно назвать болезнью, — сказала Вероника с усталой улыбкой. — Но теперь я в полном порядке, Луиза. Я сейчас пойду к нему… Скажи всей остальной прислуге, чтобы нас не тревожили, пока мы не спустимся сами.

Выйдя из кухни, она прошла по длинному коридору, соединяющему служебные помещения с жилой частью дома, и оказалась в холле. У подножия лестницы она остановилась — у нее вдруг замерло сердце от радости. Не в силах перевести дух, она какое-то время стояла, буквально оцепенев от счастья. Когда волна радости немного улеглась, она сделала глубокий вдох и стала подниматься по лестнице.

Она решила, что не станет его будить, если он еще спит. Она разденется, заберется в их уютную постель и будет ждать, когда он проснется. Потом он почувствует ее близость и потянется к ней… И все снова будет так, как было.

Потому что счастье всегда возвращается на свои круги.

Ровно в восемь спальню огласил пронзительный звон будильника. Габриэле разомкнул веки и с удивлением посмотрел на женщину, спящую в его объятиях. Она спала, уткнувшись лицом в его шею, и ее пшенично-русые волосы щекотали его подбородок… Светлые волосы и бросились ему в глаза в первую очередь. Если бы не они, он бы поверил в то, что это был не сон и Вероника действительно вернулась к нему.

Но у Вероники волосы были темно-каштановыми и блестящими, они напоминали ему жидкий шоколад… Окончательно проснувшись, он понял, что к чему. Эта белокурая женщина, которую он обнимал во сне, была матерью Вероники — Констанс Эммонс.

Он разжал объятие и сел в постели. Будильник продолжал звонить, и его настойчивый звон в конце концов разбудил Констанс. Она вздрогнула, открыв глаза. При виде ее испуганного, виноватого лица у него отпало всякое желание упрекать ее за то, что она забралась в его постель, пока он спал.

Он протянул руку к тумбочке и нажал на кнопку будильника. Тот умолк. Констанс судорожно схватилась за край одеяла, спеша прикрыть свою наготу. Этот стыдливый жест вызвал у него жалость. Он успел заметить, что у нее все еще очень красивое, молодое тело. Он отметил это чисто машинально — вид ее обнаженного тела не вызывал в нем ровно никаких эмоций. Констанс Эммонс была для него теперь только матерью Вероники. Прошлое не стало ближе от того, что она спала сегодня ночью в его постели.

— Иди к себе, Констанс, — сказал он, вставая. — Я позвоню на кухню и прикажу, чтобы тебе подали завтрак в твою комнату. Потом можешь возвращаться сюда, и мы вместе будем обзванивать сыскные агентства. Думаю, детективы захотят узнать все подробности бегства твоей дочери, которые ты знаешь лучше, чем я.

Он мог бы спросить, с чего ей вдруг взбрело в голову залезать в его постель, но он и без того знал ответ. Эта женщина все еще любила его — должно быть, ей захотелось полежать рядом с ним и вспомнить былые времена. Он не так уж и сердился на нее за это, а был просто разочарован тем, что его сон оказался всего лишь сном.

В любом случае сегодня у них было очень много дел, и было бы глупо тратить время на обсуждение этого ничего не значащего эпизода.