Театр любви - Наталья Калинина (1996)

— Того, чего все боятся. Воров, насильников и так далее.

— Мне это не пришло в голову.

— У него есть документы. — Медсестра извлекла из внутреннего кармана его пальто паспорт. — Сеулицкий Борис Антонович, одна тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения. Прописан в городе Москве по адресу: Вторая Фрунзенская, дом…

— Он сказал, ему некуда идти, — пробормотала я.

— Женат на Алимбековой Матлюбе Алимовне, — бесстрастным голосом продолжала сестра. — Нужно позвонить ей и сказать, чтоб забрала своего мужа. С какой это стати вы будете ухаживать за чужим человеком? А вдруг он умрет?

— Да нет, — возразил фельдшер. — Выживет. Я наведаюсь после смены, принесу лекарства. У вас есть еда?

Я открыла холодильник. Пакет молока, лимон, два сморщенных яблока…

— Я схожу в магазин.

— Не оставляйте его одного. После смены принесу все из дома — у меня мамочка первоклассный кулинар.

Через три дня Боря уже был на ногах. За это время я убрала квартиру, вымыла окна, перестирала белье. Я действовала как авто мат. Думы о бессмысленности жизни меня больше не посещали.

— Доченька, у тебя какой-то мужчина к телефону подходит. — Мама позвонила мне на работу. — Это…

— Это не Саша, — быстро сказала я. — Это Боря. Мой друг.

— А… Мы с Никитой Семеновичем его знаем?

— Нет. Я сама познакомилась с ним несколько дней назад.

— Он что, живет у тебя?

— Ему больше негде. Его выгнала жена.

Через пять минут позвонил Кит.

— Мы приедем к тебе вечером, — с места в карьер бухнул он.

— Зачем?

— Мама испекла «наполеон» и сделала заливное из судака.

— У меня полно всякой еды.

— Ты не хочешь повидать Рыцаря?

Мне ничего не оставалось делать, как согласиться.

Они прибыли за пять минут до моего прихода. Боря догадался закрыть Егора в ванную и поставить чайник.

— Симпатичный парень, — шепнула мне в коридоре мама. — А кто он по профессии?

— Закончил режиссерский ГИТИСа. Поставил несколько спектаклей в Калуге и Костроме. Сейчас у него нет работы.

Я целовала Рыцаря в лоб, уши, глаза. По моим щекам текли слезы, и он слизывал их своим теплым мягким языком. Слезы приносили мне облегчение. Мне казалось, внутри меня что-то оттаивало.

— Подбросить деньжат? — поинтересовался Кит, надевая в прихожей ботинки.

— Спасибо. У меня их целая куча. — Я горько усмехнулась, подумав про то, что трачу принесенные Райкой деньги не по назначению. — Мне их некуда девать.

Кит смотрел на меня недоверчиво.

— Я потом тебе все расскажу, ладно?

Когда мы остались вдвоем, Борис сказал:

— А у меня ни одной родной души. Раньше я думал, так лучше, а теперь вижу, что одному паршиво. Ты не была замужем?

— Не пришлось. Когда-то я не смогла простить жениху измену.

Слова вырвались сами собой и тоже принесли облегчение.

— До сих пор не простила?

— Не знаю. Я думала, он позвонит мне. Надеялась, мы сможем начать сначала. Он не позвонил. Потому что сначала начать нельзя, — неожиданно изрекла я.

Я рассказала Боре все как было. Он слушал не перебивая.

— Жаль, что первая любовь не сбывается, — сказал он, когда я замолчала. — У тебя не найдется выпить?

Я вспомнила про рижский бальзам, который подарили мне на день рождения студенты. Мы пили его крохотными, как наперсток, рюмками, но я все равно здорово закосела.

— Я приглядывался к тебе все эти дни. У тебя выразительное лицо. — Борис наклонился и поцеловал мне руку. — Я еще не встречал такого выразительного лица. Да, тебе непросто живется.