Год тумана - Мишель Ричмонд (2009)

С каждым днем вспоминаю все больше подробностей об этом человеке и его машине: царапина на капоте, желтая полоса на дверце. Но чем отчетливее встают перед глазами эти детали, тем сильнее начинаю в себе сомневаться. Казалось бы, с течением времени память должна была уподобиться картинам импрессионистов: контуры смягчены, фрагменты смазаны. Вместо этого передо мной нечто вроде фотографии крупным планом, сделанной с пугающей правдивостью. Которые из деталей реальны, а которые — лишь плод моего воображения?

На первом курсе Университета Теннесси я посещала обязательные семинары по развитию исследовательских навыков. Первая половина занятия была неизменно посвящена развитию памяти. Почти все уже забылось, но хорошо помнится то, что говорили нам о связи памяти и физического пространства. Студент, в течение учебного процесса неизменно сидевший за одним и тем же столом, усваивает информацию лучше, чем тот, который перемещается по аудитории. Если не удастся восстановить последовательность событий, полезно вернуться на место, где события произошли. Память можно стимулировать, обозревая конкретный ландшафт и разнообразные детали. Если что-то потеряли — проделайте путь в обратном направлении и вернитесь туда, где, по вашим воспоминаниям, в последний раз видели утраченное.

Памятуя обо всем этом, ежедневно прихожу на Ошен-Бич. Эмма пропала в 10:37. Каждый день провожу на пляже время с 10:00 до 11:10, делая получасовую поправку в обе стороны. Регулярно возвращаясь по своим следам, надеюсь освежить не только собственную память. Высматриваю оранжевый «шевроле», желтый «фольксваген», мотоцикл, почтовый фургон, людей, которые могли видеть Эмму в тот день. Ищу ключ.

На холодном сером песке вижу множество предметов, но не то, что нужно. На пересечении бульвара Слоут и шоссе, среди осколков бетона и камней, из которых сложена примитивная дамба, глазами натыкаюсь на неровный обломок гранита с полустертой надписью. Разборчиво немногое — слова «В память о…» и «скончался 187…». Последняя цифра утрачена.

Вспоминается история, некогда рассказанная Джейком. В начале девятнадцатого века Ошен-Бич представлял собой часть обширных песчаных дюн, что тянулись на несколько миль в глубь континента. Эта территория, известная как Внешние Земли, принадлежала Мексике. Только в 1848 году правительство Соединенных Штатов аннексировало ее, а по истечении еще двадцати лет Внешние Земли стали частью города. Но для жителей Сан-Франциско этот удаленный пляж, с его густым туманом и необитаемыми дюнами, по-прежнему оставался чужим. До конца девятнадцатого века здесь находились преимущественно салуны и кладбища.

В 1901 году издали закон, согласно которому все погребения должны были производиться в пределах города, и кладбища на Внешних Землях пришли в запустение. В 1950 году все они закрылись, и большинство останков перенесли в Кольму. Еще в 1909 году с лица земли стерли городское кладбище, последний приют бедняков и эмигрантов. Убрав с Ошен-Бич могильные плиты, на которые никто не предъявил права, город нашел им применение. В парке Буэна-Виста глазастый турист прочтет странные слова и даты, нацарапанные на камнях, облагородивших собой канавы. На старых фотографиях Ошен-Бич видны песчаные склоны холмов, усеянные разбросанными плитами, — это импровизированная дамба.