Год тумана - Мишель Ричмонд (2009)

— У тебя странный голос. Ты пьяна?

— Нет. — В каком-то мультфильме герой так же яростно отрицал свою вину, будучи виноват во всех бедах.

— Ты пьяна.

— Я выпила совсем чуть-чуть.

Досадно из-за того, что меня застали в таком виде. Понимаю невозможность исправить ошибку; это еще один экзамен, проваленный мной.

— Прекрати, — говорит Джейк. — Не поможет.

— Немного помогает.

Длинная пауза — вовсе не то уютное молчание, в которое мы порой погружались на одну-две минуты, разговаривая по телефону, приятно было чувствовать Джейка там, на другом конце провода.

— Прости. — Сама понимаю всю неуместность объяснений. Очередное доказательство того, что я не та женщина, какой он меня считал, делая предложение. Кому интересно мое умение устраивать камерные концерты и делать тряпичные куклы из носков? Эбби Мейсон потеряла Эмму, проведя с ребенком лишь несколько минут на пляже, — вот что действительно важно. Материнство требует чего-то большего, нежели преданность. Большего, нежели любовь.

Глава 31

Н. известен тем, что ничего не помнил.

В декабре 1960 года в общежитии Академии военно-воздушных сил сосед по комнате, упражняясь с рапирой, случайно ранил Н. в правую ноздрю; наконечник рапиры задел левую долю мозга. События, предшествовавшие инциденту, Н. помнил до конца жизни. Например, поездку через всю Америку на старом «кадиллаке», которую предпринял за два года до ранения. Но зато он навсегда утратил способность наслаждаться кино, так как на середине фильма оказывался бессилен восстановить в памяти начальные сцены.

Вообразите человека, страдающего от подобного недуга, за простым занятием — например, приготовлением обеда. Поскольку кратковременной памяти хватает на несколько минут, вы вполне способны поставить на плиту кастрюлю с водой, вымыть помидоры, нарезать кубиками чеснок и накрыть на стол. Но к тому времени, когда вода начинает закипать, уже не помните, что именно собирались приготовить и зачем. Лишь пустые тарелки и чувство голода напоминают о необходимости подкрепиться. Только когда раздается звонок в дверь и вы, отворив, обнаруживаете на пороге сестру, вспоминаете о приглашении к обеду, самолично отосланном ей накануне. Уподобляетесь компьютеру с переполненным жестким диском; все написанное улетучится, едва предпримете попытки закрыть файл. Сохранить информацию для дальнейшего использования становится невозможно. Никогда не заведете новых отношений, поскольку не сумеете припомнить, чем именно вам понравился собеседник. Через несколько минут после лучшего оргазма в своей жизни забудете о нем, как будто его вообще не было.

Вы словно существуете на грани сна и яви, не имея никакого представления о том, как сюда попали, а также кто или что ожидает за дверью. Все в поле зрения имеет не больше значения, чем фотография в чужом альбоме. Жизнь без памяти — жизнь без смысла.

Глава 32

Дэвид, отец Джонатана, то и дело звонит мне. Пару раз в день, иногда чаще. Его звонки помогают держаться на плаву. Он не говорит о Боге, не превозносит целительные силы медитации, просто понимает, что самые обыденные дела — такие, как душ или завтрак, — перестали быть рутинными, а самые простые задачи требуют непомерной концентрации. Нужно стирать одежду, причесываться, мыть посуду. Необходимо платить по счетам, выносить мусор, забирать письма.

Иногда даже одевание требует серьезных усилий — все эти пуговицы, молнии, шнурки. Приходится применять силу, чтобы просунуть пластмассовый кружочек в отверстие; застегнуть молнию до самого верха; сделать из шнурка петельку и туго ее затянуть. Зачастую эти мелкие препятствия становятся непреодолимыми; иногда по утрам я просто сижу на кровати и обозреваю расстегнутую рубашку, не в силах приступить к сражению с обилием пуговиц.

Когда делается невмоготу пережить еще день, звоню не Джейку, а Дэвиду.

— Что случилось?