Год тумана - Мишель Ричмонд (2009)

— Откуда у вас этот карандаш?

— Кажется, случайно стянула его в магазине.

— Забавно, но вкус и запах напомнили детство. Когда я была маленькой, отец работал строительным подрядчиком и иногда брал меня с собой на стройку. Он пользовался такими же огромными карандашами, как этот, и позволял мне рисовать ими на фанере.

— Феномен имеет свое название, — говорит Нелл. — Именуется «феномен Пруста», поскольку впервые его описал Пруст в романе «По направлению к Свану». Ученые считают обонятельные воспоминания одними из самых сильных, ведь обаяние — единственное из пяти наших чувств тесно связано с лимбической системой, то есть с частью мозга, отвечающей за эмоции. Когда умер Стивен, я начала крахмалить себе рубашки, хотя раньше никогда этого не делала, — просто потому, что запах крахмала напоминал о нем. Надевала рубашку, закрывала глаза и представляла, будто Стивен рядом со мной.

Соседка улыбается и берет карту.

— Глупо, да?

— Нет. На прошлой неделе я отправилась покупать подарки для Эммы. Купила даже лак для ногтей, которым она так любила пользоваться. Приехала домой, покрасила ногти в жуткий розовый цвет, нарядилась, выпила три бокала вина, а потом просто начала думать о ней. И знаете, что приятнее всего? В итоге приснилась Эмма. Она снилась мне десятки раз с тех пор, как исчезла, и всегда это были кошмары — я ее искала и не могла найти или же пыталась спасти от чудовища. Но этот сон оказался другим. Мы стояли у аквариума в парке — у того, который недавно закрылся, — смотрели на морских звезд и радовались. Просто лучший сон в моей жизни — все казалось, будто она и в самом деле рядом. А потом я проснулась.

— Это самое обидное, — говорит Нелл. — Всегда приходится просыпаться.

Глава 47

В тот день Эмма надела синие парусиновые туфельки с ее именем, вышитым красными буквами поперек язычка.

В субботу, третьего января, Шербурн звонит и сообщает новость — некий турист нашел туфлю среди камней на нудистском пляже Бейкер-Бич, в Президио, примерно в трех милях к северу от Ошен-Бич.

— Я, разумеется, был одет, — сказал турист в полиции. — И даже не знал, что это нудистский пляж, пока не зашел туда, а потом подумал — почему бы просто по нему не прогуляться. В конце концов, живешь один раз.

Бейкер-Бич невелик, прогулка по нему не займет много времени. Там можно посидеть с книжкой, сфотографировать мост Голден-Гейт и полюбоваться на нудистов, принимающих солнечные ванны. Если задаться такой целью, можно разглядеть пляж во всех деталях, включая детский башмачок среди камней. Представляю себе, как этот мужчина наклоняется и вытаскивает его — просто так, от нечего делать, чтобы не разглядывать обнаженных людей слишком уж открыто. Он уже собирается размахнуться и забросить туфлю в воду, когда замечает тщательно вышитое имя Эмма.

Оказалось, турист видел Джейка по телевизору и слышал описание одежды и обуви девочки. А еще сказал полиции, что это не врезалось бы ему в память, если бы у его внучки не оказалось точно таких же туфелек.

Что он почувствовал? Жалость к отцу — этому обезумевшему от горя человеку с растрепанными волосами? Или, возможно, прилив радости от обнаружения вещественного следа? Полицейские и волонтеры потратили столько времени на поиски, а он, обыкновенный сотрудник компьютерного салона в Далласе, взял да и нашел его! Вероятно, даже вообразил себе телевизионное интервью, во время которого расскажет о находке и получит свои пятнадцать минут славы.

Человек мог засмотреться на какого-нибудь пловца, или ракушку, или нудиста и не обратить внимания на груду камня. Мне даже хочется, чтобы это было так. Все время я старалась мысленно перевести часы назад и восстановить цепь событий, случившихся в прошлом.

Но туфельку нашли. Теперь у полиции есть улика, пусть даже косвенная, и они с еще большим жаром убеждают себя и остальных, будто Эмма утонула. Теперь у Джейка есть повод им поверить, а это очень плохо.