Женщина нашего времени - Рози Томас (1993)

Харриет откинула голову назад и, внимательно глядя вверх, пыталась увидеть, нет ли какого-нибудь движения за спущенными занавесками на втором этаже. Но ничего не было. И даже тогда, когда она прижала лицо к мрачным, покрытым слоем грязи окнам первого этажа, она не смогла найти даже щели между опущенными занавесками.

— Саймон!

Ее удары отбили маленькие чешуйки краски от старых дверей, но изнутри не исходило ни одного звука. Она стала на колени перед железным почтовым ящиком, открыла его и посмотрела через щель. Ее сердце сжалось от страха увидеть его лежащим в тусклом коридоре, но она обнаружила, что не может вообще ничего увидеть.

Какая-то толстая, темная ткань, пахнущая пылью, была повешена на расположенную внутри проволочную корзину для писем. «Он, вероятно, боялся, — догадалась она, — что какие-то глаза будут следить за ним так, как сейчас смотрели ее глаза». Она отпустила дверцу почтового ящика и, все еще стоя на коленях, била кулаком по двери и кричала:

— Саймон! Это Харриет. Что случилось? Пожалуйста, откройте дверь. Дайте мне только посмотреть, что с вами все в порядке. Пожалуйста, Саймон.

Ничего. Харриет почувствовала, что за ней наблюдают. Она посмотрела назад через плечо и увидела двух женщин, смотрящих на нее от ворот.

— Он не откроет, — произнесла одна из них. — Много всяких людей стучали здесь, но он никому из них не открыл.

— Много всяких людей? Каких людей?

Женщина обиделась:

— Я не знаю. Это не мое дело. Я человек посторонний.

— Вы из муниципального совета? — спросила другая женщина.

— Нет, — поспешно сказала Харриет, — ничего такого. Я его старая знакомая. Я волнуясь за него.

— Я старалась присматривать за ним, — сдержанно сказала первая, — за несколько медных монет. Но нельзя же навязываться людям, когда они сами этого не хотят.

— Он здесь, — произнесла ее приятельница, — и, главное, что у него все в порядке.

— Откуда вы знаете?

— У него горит камин, видите?

Харриет отошла к воротам, и все трое подняли головы вверх. Тонкая струйка дымка, поднимавшаяся из трубы, была такой бледной, что только слегка искажала цвет голубого неба за ним.

— Топить камин в такое время года? — удивилась другая женщина.

— Старые кости. Такие же, как наши, Долл.

— Спасибо, — Харриет прервала их смех, — спасибо, но я все-таки останусь и буду стучать до тех пор, пока он не отзовется.

Как только женщины ушли, она снова встала коленями на ступеньку и прижалась губами к почтовому ящику.

— Саймон, это Харриет. Я знаю, что вы слышите меня. Извините меня. Я очень, очень сожалею. — Потому что Харриет понимала, что бы ни было, что бы ни случилось с Саймоном за этими задернутыми занавесками, все это произошло по ее вине.

Она сделала это и должна была точно знать, что произошло. «Пожалуйста». Она прижала ладони к дереву.

— Пожалуйста, позвольте мне войти.

Наконец, послышался звук, которого она ждала. Это было слабое, медленное шарканье и грохот дверной цепочки, за которыми последовали трудно определяемые звуки падения и скрип. Харриет ждала, встав с коленей.

Наконец, дверь приоткрылась, образуя узкую щель.

Харриет инстинктивно рванулась вперед и вклинила свое плечо в эту щель на случай, если ее попытаются закрыть снова, но сейчас же остановила себя. Вместо этого она даже немного отступила назад.

Тихим голосом она сказала:

— Можно мне войти? Я ненадолго.

Через некоторое время она услышала, что цепочку сняли. Дверь открылась достаточно широко, чтобы она смогла увидеть Саймона, стоящего в коридоре. Она почти вскрикнула.