Женщина нашего времени - Рози Томас (1993)

Французские двери, ведущие из кухни в полуподвал, качнувшись, раскрылись, и Чарли, снявший свой рабочий комбинезон, появился с полным чайным подносом в руках. Гарри увидел его и, ковыляя, кинулся по траве, размахивая кулачками.

— Биски! — кричал он. — Биски!

— Это замечательно, когда единственная попытка вашего сыночка добиться успеха в языке сводится к слову «бисквиты», — пожаловался Чарли.

— Он же говорит и другие слова, — спокойно возразила Дженни.

— В два раза реже, чем он говорит «бисквиты». Разливай чай, Джен, ладно?

Они сидели кружком на траве, пили чай и ели клубничный торт.

— Здесь очень мило, — похвалила Харриет, но она отметила зависть в непрерывном калейдоскопе своих впечатлений от этого спокойного дня. — Действительно, мило.

Она посмеялась над несоответствием своих слов, но Чарли и Дженни не почувствовали этого. Они стали жаловаться, рассказывая о тянущих время строителях и их быстро растущих счетах, которые приходится оплачивать, но смотрели друг на друга с любовью. И снова Харриет почувствовала свое одиночество, которое бросалось в глаза.

Она подумала, что если бы она вышла замуж за Робина Лендуита, то у них могли бы быть и дети, и сад с подстриженной лужайкой, и их собственный забавный дуэт.

Она упорно пыталась представить себе, как бы это выглядело, но так и не смогла.

Чарли наклонился над ней и похлопал ее по бедру.

— Так что же, вторник — важный день? Я слышал, выпуском акций ужасно спекулируют.

— Похоже, что это многообещающе, — настороженно ответила Харриет.

— Продолжай. Ты знаешь, Дженнифер, сколько будет стоить Харриет после вторника? Можешь догадаться? Нет. Что-то около четырех миллионов. Это верно?

От изумления лицо ее округлилось и стало похоже на лицо Гарри.

— Четыре миллиона? О, я понимаю. Теперь я понимаю, что ты имела в виду, говоря о покупке собственного дома. Ты ведь можешь купить что угодно, правда? Ты богата. — Это прозвучало так же, как «ты заразная».

— Харриет будет главой компании, акции которой свободно обращаются на фондовом рынке, Джен. Высшая лига. Настоящий, серьезный бизнес.

— Я знаю, что это значит, — огрызнулась Дженни, — я не идиотка.

Наступило неловкое молчание. Чтобы прервать его, Харриет попыталась рассмеяться.

— На самом деле, это ничего не значит, это только на бумаге. Я бы получила деньги, если бы продала свои акции компании, а я этого не сделаю.

Но Дженни не отвечала. Харриет увидела, что она пристально смотрит на нее и что Чарли тоже на нее поглядывает.

— Это ничего не меняет… — начала Харриет.

Но было очевидно, что это многое изменило. Она почувствовала расстояние между ними, которое образовалось после этой новости. В одну минуту из старого преданного друга она превратилась в объект пристального внимания и стала примером женщины, которая добилась всего сама. Она уж и не знала, как извиниться за свои деньги и стереть их влияние, но потом подумала: «Нет. Я сделала это, я работала для этого, я горжусь этим». Извинение было бы лицемерием.

— Что ты будешь делать, Харриет? — спросила Дженни.

Она сразу же ответила:

— Ничего. Буду продолжать работать в «Пикокс», продавать «Мейзу» и новые игры. Если бы я продала игру, у меня были бы деньги, а также время потратить их, как я полагаю. Но теперь все это означает, что будет новое вливание средств в компанию. Моя компания будет расширяться, можно будет подумать о своей собственной фабрике.

Она продолжала краткий рассказ о сложностях изменения структуры капитала до тех пор, пока удивление на лице Дженни не сменилось вежливой скукой.

Дженни извинилась. Она наклонилась над Элис, которая спала на коврике, и положила свою руку на руку Харриет.

— Прости, я не поняла, как это важно. Я действительно горжусь тобой.