Женщина нашего времени - Рози Томас (1993)

«Как в сценарии, — подумала Харриет, — до того как действие полностью развернется. Тем не менее, она расслабилась от его вопросов и наговорила о себе больше, чем когда-либо за долгое время. Снова принесли еду, без сомнения, прекрасную, и снова унесли тарелки. Каспар размеренно пил, и когда закончилась первая бутылка, он заказал вторую.

Каспар тоже разговорился. Он рассказал несколько остроумных историй, которые заставили ее рассмеяться, и несколько голливудских анекдотов, а также он рассказал о тайнсайдском воспитании и тех днях, когда он работал в провинциальном репертуарном театре. Этого было достаточно, чтобы она почувствовала, что он предложил ей кое-что такое, что скрыто за его всем известным лицом. Она забыла о тайных взглядах других посетителей ресторана.

Если бы это было даже представлением для окружающих их столиков, демонстрирующим, как выдающийся актер весело завтракает с деловой молодой женщиной, то и в этом случае Харриет не смогла бы осудить его.

С кофе Каспар пил кальвадос. Харриет выпила меньше половины того, что выпил он, а ее последний стакан вина остался нетронутым, но ей казалось, что стены комнаты покрываются рябью и растворяются, а ковер колеблется у нее под ногами. Она не была вполне уверена, что сможет нормально встать, когда это потребуется, но она уже достигла такого счастливого расслабленного состояния, которое позволило ей не задумываться о том, что происходит со стенами и полом.

Такая же беззаботность заставила ее спросить Каспара:

— Почему вы так много пьете?

Так же, как и в Литтл-Шелли, не было заметно почти никаких признаков опьянения, но сейчас выражение его лица изменилось, и она вспомнила, как он выглядел, когда потерял самообладание от глупого замечания за столом. Она на секунду испугалась, но потом это прошло. Он наклонился к ней поближе:

— Вы боитесь, что я опять переверну вашу тарелку вам на колени? Или что я нападу на официанта? Или на вас?

— Нет, ничего подобного. Я думаю, что я боюсь гнева.

— Харриет, я не сержусь.

Это был первый раз, когда он назвал ее по имени.

— Я пью, потому что мне это нравится. Когда вы доживете до моих лет, — Харриет уже прикинула, что он на пятнадцать или даже двадцать лет старше ее, — то вы узнаете, что, кроме всего прочего, можно сосредоточиться на своих удовольствиях, диапазон которых становится все уже и уже. К тому же, Харриет, если вы знакомы с каким-нибудь пьяницей, то должны знать, что у них есть и хорошие, и плохие дни. Вы уже были свидетелем плохого дня. Сегодня — хороший день.

Харриет подняла голову.

— Для меня тоже, — сказала она ему.

Каспар, казалось, задумался. Затем он тихо сказал:

— Из-за Линды мы больше не будем встречаться, не так ли?

— Да.

Харриет опустила подбородок на руки. Каспар обхватил ее запястье своими пальцами:

— Я хочу вам сказать, что предлагаю сейчас поехать в Литтл-Шелли. Там я еще попотчую вас выпивкой, немножко Моцарта и попытка соблазнить вас.

Харриет дала возможность ему понаблюдать за тем, как она размышляет.

— Это обычная схема? С кинозвездочками и им подобным?

— Как известно из моего жизненного опыта, более или менее.

— Я должна сказать вам, что, из моего жизненного опыта, любая работа выполняется значительно лучше, если имеется взаимное согласие. Я бы хотела поехать с вами в Литтл-Шелли. И мне тоже нравится Моцарт. Но я не хочу быть соблазненной, Каспар, потому что я могу сама о себе позаботиться.

Синие глаза одарили ее долгим взглядом, а потом он кивнул:

— Я понял это два часа тому назад, — Каспар встал и протянул ей руку. — Полно, «Девушка Мейзу». Поехали домой.

Харриет уже была на ногах. Земля оставалась твердой.

— Этим именем меня называют только те, кто не знает меня.

Каспар ответил:

— Я вас еще не знаю, но намерен узнать.