Женщина нашего времени - Рози Томас (1993)

Она описала ему трудности с Уинвудом, плохую работу дорогостоящего оборудования, объемы продаж «Тревоги», новые линии производственных систем. Эти проблемы не были у нее в фокусе, поскольку она смотрела на них через искаженные линзы Лос-Анджелеса, и они представлялись не столь значительными на фоне беспокойства за Линду и грусти по Каспару. Она хотела бы, чтобы ее голова была ясной, но она все еще была уверена в том, что в «Пикокс» не было таких проблем, которые бы она не могла решить. Она коротко описала некоторые из них Чарли, испытывая потребность в друге и забывая, что он журналист.

— Он не сможет сбить меня этим. Но он может постараться, если захочет.

— Вот так, девушка, — Чарли почувствовал прилив восхищения, хотя ничего и не получил от очевидного доверия Харриет.

— Сейчас я иду спать, Чарли. Я не спала в самолете и только два часа удалось поспать прошлой ночью.

Она услышала громкий, короткий смех Чарли.

— Тогда давай, гуляка.

Харриет вспомнила потемневшее лицо Каспара, мистера и миссис Гетц. Она слишком устала, чтобы рассеивать иллюзии Чарли.

— Спокойной ночи, — монотонно произнесла она и повесила трубку.

Дженни вернулась к пуговицам на штанишках Гарри, но она бросила короткий взгляд на Чарли, когда откусывала нитку.

— Она хорошо провела время?

— Похоже, что так.

Чарли помрачнел, когда снова устраивался в своем кресле. Он нажал кнопку и вернул к жизни программу новостей.

Харриет взглянула на часы. Было поздно звонить Кэт, которая соблюдала режим, но и не невозможно. Сама Харриет утратила ощущение времени.

Она знала, что устала, но ее тело не говорило ей о том, что сейчас — день или ночь. Казалось, что она вступила в серую зону вечного тревожного бодрствования.

На звонок ответил Кен. Казалось, прошло очень много времени, пока Кэт подходила к телефону.

Наконец Харриет услышала:

— Это ты, Харриет?

Она улыбнулась:

— Кто же еще?

— Значит, ты благополучно вернулась.

— Да, мама. Нам надо поговорить по поводу завтрашнего дня.

И тут вдруг Харриет услышала тишину. Она говорила в нее, объясняя Кэт, что ей нужна ее поддержка, учитывая акции ее, Кена и Лизы. Кэт ничего не ответила, и голос Харриет стал резче.

— Ты будешь там?

Кэт ответила:

— Да, я должна быть.

Харриет слушала, пытаясь упорядочить свои мысли и удивляясь тому, какие шутки сыграла с ней усталость. Но было невозможным, чтобы они сыграли так же с Кэт. Она почувствовала, что ее сердце бьется тяжелыми неприятными толчками, но она старалась говорить настолько мягко и спокойно, насколько ей хватало сил.

— Ты видела Робина?

— Он приезжал к нам. Так, поболтать, как он объяснил.

— Что он сказал?

— Харриет, ты же знаешь, что я ничего в этом не понимаю.

Ее неопределенность разжигала в Харриет раздражение, как пламя. Она оборвала ее:

— Почему? Разве ты не понимаешь, как важно все это?

Говоря это, она знала, что выбрала неподходящее время для разговора, так как была слишком усталой после всего того, что случилось.

— Не говори со мной так. — Голос Кэт стал тоньше. — Ты делаешь это слишком часто с тех пор, как начала свое дело. Не удивительно, конечно, ты такая самостоятельная, но, в конце концов, ты останешься в одиночестве, ты этого хочешь?

— Я хочу, — ответила Харриет, продуманно подбирая слова, — знать, что произошло в мое отсутствие в моей компании. Это-то я могу спросить?

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, — пробормотала Кэт.

Здесь прозвучали знакомые, грустные ноты, которые Харриет давно знала. Кэт умела нагонять упрямый туман вокруг себя, когда хотела отгородиться от той области, которой боялась, отклоняя любые претензии с покорным смущением. Харриет ясно осознала, что сегодня она ничего не узнает.