Женщина нашего времени - Рози Томас (1993)

Наконец, она сказала:

— Я надену пальто.

Был еще один тихий, теплый день. Харриет прошлась по Эвердену без куртки, ее внимание было приковано к дому в низине и земле вокруг него с холмами и оврагами. А мисс Боулли надела древнее коричневое твидовое пальто, доходящее до лодыжек, и покрыла волосы чем-то вроде вязаного берета желтовато-коричневого цвета. Они представляли собой нелепую пару, когда вышли на короткую прогулку к воротам «Бердвуда». Как обнаружила Харриет, мисс Боулли не была расположена к беседе.

Харриет была занята тем, что представляла себе, как в любой из машин, быстро проезжающих мимо них, может находиться один из агентов Боттрилла или даже сам Боттрилл, кружащий, как хищная птица над своей жертвой. Мысль о том, что она и мисс Боулли пробираются через их охрану, и их пропускают, как эксцентричную старую даму и ее дочь на регулярную прогулку, была приятна и волновала. Харриет понимала, что эта выдумка не соответствовала действительности, но это было как бы неотъемлемой частью удовольствия.

И сам план был притянут за уши, но в этом были и его сила, и его слабость. Тем сильнее будет удивление и, следовательно, удар, когда наступит время.

Харриет улыбалась. Она шла быстро, но мисс Боулли без труда поспевала за ней. Живые изгороди по обе стороны были тяжелыми от кремовой пены майского цветения. Они достигли конца проезда и осторожно пролезли через ворота, не пытаясь раскрыть их пошире. Тень от высоких деревьев тотчас сомкнулась над ними.

— Вы знаете, я, бывало, заходила сюда, — отрывисто произнесла мисс Боулли. — На рождество, на деревенский праздник летом, который всегда проводился в саду, иногда на состязания в крикет, в которых участвовал мой отец.

— Расскажите мне об этом, — попросила Харриет.

— О, это было давным-давно.

«Знакомая история», — подумала Харриет.

— До войны в доме были слуги и садовники, а после войны наступил медленный спад и дошло до того, что один старик, который выжил, жил в беспорядке в забаррикадированных комнатах.

Они достигли дома.

— Просто стыдно видеть все это в таком состоянии, не так ли? — сказала мисс Боулли.

Они медленно прошли еще один круг. Послеполуденный свет солнца обещал лето, но дом все еще казался темным, холодным и унылым, утонувшим в буйно разросшемся кустарнике. Причудливая железная веранда провисла в тех местах, где обломились детали цвета охры, и это нарушило симметрию филигранных завитков и переплетенных листьев аканта. Когда они проходили мимо деревянных щитов, небрежно приколоченных гвоздями к окнам, Харриет снова внимательно рассмотрела черные каракули.

Она была права, ничего зловещего в них не было. Наверное, дети поклялись в верности, набрызгав краску, которая, вероятно, переживет их самих. На продуманно украшенное крыльцо пошло еще больше тонкого железа. В разгар лета златоцвет поднимет из камня свои пурпурные соцветия по обе стороны крыльца.

Груда принесенных ветром увядших листьев, пачек из-под сигарет и пустых банок из-под напитков высилась у тяжелых двойных дверей. Харриет хотела наклониться и разгрести ее, чтобы добраться до тяжелых каменных плит внизу, которыми была вымощена дорога к дверям. Тогда она смогла бы распахнуть их и войти в роскошный холл в викторианском стиле, выложенный изразцами. Вместо этого перед ней была массивная дверь, заколоченная досками в тех местах, где, вероятно, было витражное стекло.

И все же Харриет подумала, что ее первое инстинктивное чувство было верным. Это был великолепный дом. Он притягивал ее, как магнит. Он ее не пугал, а возбуждал.

Ее ноги по щиколотку погрузились в мусор, она стояла около двери.

— Как жаль, что я не могу войти внутрь, — прошептала она.

У мисс Боулли слух был такой же острый, как и зрение.

— У Тома Фроста есть ключи, — прошептала она. — Но с какой стати он вас пустит туда? Дом принадлежит Эвердену.

— Я хочу купить его.

Старуха рассмеялась: