И всё равно люби - Кэрри Браун (2016)

В спальне она обнаружила, что постель заправлена чистым бельем, уголок одеяла дружелюбно отогнут. На стуле у кровати висят две новенькие блузки – одна бледно-голубая, другая – с розовыми полосочками, обе еще в оберточной бумаге. Рядом две юбки и несколько пар хлопчатобумажных трусов, два аккуратно свернутых лифчика – как точно кто-то подметил размер ее груди, подивилась она, – деликатно прикрытых блузками. На кровати лежала светло-желтая ночная рубашка и халат в тон. Рут надела рубашку и взобралась на кровать. Ей показалось, что действие лекарств, которые давал ей доктор Ван Дузен, начало ослабевать – вкус яиц пробудил в ней аппетит, – но больше всего ей опять хотелось спать.

Когда она проснулась, в окно все еще светило солнце – позднее дневное солнце. Рут вылезла из кровати, пошла в туалет и увидела, что старую ее одежду уже убрали с полу. Она выглянула в окно ванной. Миссис Ван Дузен в широкополой шляпе возилась с цветами на клумбе.

Из дома не доносилось никаких звуков.

Где тот мальчик?

Рут подошла к двери и выглянула на лестничную площадку. Сверху был виден холл и входная дверь. Через две ее высокие створки в дом лился свет, стеклянные висюльки на люстре отбрасывали вокруг цветные тени, которые лениво ползали по полу и стенам. Рут посмотрела, как крошечные квадратики света безмолвно путешествуют по ковру, поднимаются выше, взбираются по стройным ножкам стола. Мягко звякнули часы.

Вот так кто-то и живет, подумала она. Вот так живут люди – в тишине и спокойствии. И тут же вздрогнула: а не слишком ли здесь тихо?

Впрочем, не все ли равно. Ведь у нее никогда не будет такой жизни, стоит ли и раздумывать о ней.

И нырком бросилась снова в кровать. Спать, спать, спать…

Позже вечером миссис Ван Дузен так же на подносе принесла ужин – две ягнячьи котлетки, печеный картофель и морковка, порезанная маленькими кружочками.

Аппетит снова куда-то пропал, его сменила сосущая боль в желудке, но Рут методично поела. Надо же как-то восстанавливать силы, рассудила она. И не могла отделаться от ощущения, что ей предстоит долгое путешествие.

Едва она проглотила последнюю ложку, на пороге комнаты возник доктор Ван Дузен.

– Рут, не хочешь ли спуститься и посидеть немного в гостиной? Вечер прекрасный. Прохладно. Надевай платье, миссис Ван Дузен купила для тебя.

Рут послушалась. Внизу он помог ей усесться в кресло, будто она была инвалидом.

Рядом с ее креслом на столике сверкало серебряное блюдо в форме ракушки. По обе стороны камина высились книжные полки, плотно заставленные книгами – корешки их поблескивали золочеными буквами. И тут не было ни соринки. На полу у камина две подставки для дров – медные, до блеска начищенные. На диване, прошитом пуговицами – честерфильд? – плетеные подушечки. Окно за ее креслом было распахнуто – в саду тускло белели пышные шары каких-то цветов. Рут казалось, что все это нарисовано, что такой мир не может быть настоящим. Она никогда не видела ничего подобного, никогда не оказывалась в такой жизни.

Миссис Ван Дузен протянула ей чашку какао на блюдце, тарелочку с двумя сахарными печеньями и отутюженную льняную салфетку с вышитыми буквами.

В дверях обрисовался силуэт – снова доктор Ван Дузен, рукава рубашки закатаны до локтей.

За ним, со свернутой в рулон пластиковой шахматной доской, показался мальчик – тот самый мальчик на велосипеде.

– Это мой сын Питер, – представил доктор Ван Дузен. И улыбнулся: – Впрочем, вы, кажется, уже встречались.

В тот вечер Питер уселся рядом с ней на низеньком стульчике, разложив на столе шахматную доску.

Рут искоса все поглядывала на него. Блестящие волосы разделял чистый ровный пробор. Прямые брови, мягкие черты лица, ресницы очень темные – мальчик смотрел вниз, на доску, и они ярко выделялись на фоне светлой кожи.

Она не могла поверить, что тот самый мальчик сидит напротив нее, совсем рядом.