И всё равно люби - Кэрри Браун (2016)

– Питер, – позвала она, – мне нужна твоя помощь, подойди, пожалуйста.

Через несколько минут Рут услышала стук баскетбольного мяча: в спустившихся сумерках Питер бросал и бросал мяч в корзину, прикрученную над воротами в небольшой сарай на заднем дворе – доктор Ван Дузен оставлял в нем свою машину. Мяч гулко бухал о землю и почему-то отдавался эхом у нее внутри, снова и снова.

На другой день доктор и миссис Ван Дузен сказали Рут, что подыскали для нее постоянное пристанище. Ей не придется уезжать отсюда. Здесь же, в Уэллсе, живет одна вдова, пациентка доктора, ее зовут Мэри Хили, и ей нужна девушка, которая сможет помогать ей по хозяйству. Она одинока, и здоровье у нее слабовато. Рут поняла, что они специально так говорят: ее просят помочь Мэри. Нет, они не сказали ей: «тебе некуда идти, а мы не хотим тебя больше видеть», отнюдь. И все-таки она чувствовала, что мешает им, что в доме возникло какое-то напряжение из-за нее.

Она не была частью их семьи.

Она вообще не была частью ничьей семьи.

Зло, совершенное ее отцом… Беда, случившаяся с ним самим… Никто не захочет, чтобы им об этом напоминали.

Все нужные слова произнес доктор Ван Дузен. Рут видела, он опасается, как бы она не расплакалась. Хотя она ни разу не плакала ни перед ним, ни перед миссис Ван Дузен. Она чувствовала, что решение подыскать другое место для нее они приняли потому, что от властей не поступало никакой новой информации, а миссис Ван Дузен – да, ее это беспокоило гораздо больше, чем мужа, – хотела поскорей ее спровадить. Питера при этом разговоре не было, да это и не разговор был. Не пришел Питер и к ужину. Наверное, она никогда больше не увидит его – от этой-то мысли глаза ее и наполнились слезами.

Какая же она дура, что ее так тянет к такому мальчику, как Питер.

На следующей день доктор Ван Дузен отвез Рут к Мэри Хили. Ее дом был всего в нескольких кварталах, но дорога показалась Рут запутанной. Видно было, что дома здесь победнее.

На коленях она держала сверток – подарок миссис Ван Дузен перед отъездом: связанный на спицах голубой кардиган, расческа из слоновой кости и в комплекте с ней набор заколок для волос.

Лишь много лет спустя Рут поняла наконец: миссис Ван Дузен не была злой, и она была щедрой – она сделает Рут еще много разных подарков, – но щедрость давалась ей нелегко, шла не от желания обрадовать. Нет, миссис Ван Дузен защищалась ею – отгораживалась от ощущения собственного одиночества, от неумения сблизиться с другими людьми.

Позже, после того, что случилось между Рут и Питером, Рут выбросила все подарки миссис Ван Дузен, кроме книг: всю одежду, включая и вязаные свитера, шарфики и рукавички, вышитые подушечки, коробочку для украшений с выдавленным на ней золотыми буквами именем Рут, золотой браслет, набор акварелей и фарфоровую пастушку.

Такие подарки она получала бы, если была бы чьей-то любимой дочкой. Но она не была чьей-то дочкой.

Она не была ничьей дочкой.

И не была любимой.

Мэри Хили встретила Рут и доктора Ван Дузена у дверей, и Рут сразу разглядела, что по одну сторону длинного коридора – заставленная цветами гостиная, а по другую – темная столовая и кухня. За кухней, как потом обнаружила Рут, была комнатка, куда Мэри, лишившись возможности подниматься наверх, пристроила кушетку и радио.

Наверное, ей чуть за восемьдесят, рассудила Рут, впервые увидев ее. Избыточный вес – явно следствие какой-то болезни. У нее нет одной ступни, нижняя часть ноги обернута белым мужским носком. Бледная, почти зеленоватая кожа влажно поблескивает. На лбу и выше, под тонкими белыми волосами, выступила испарина.

Боли ее мучают, но не слишком, поделилась она с Рут. О себе она рассказывала спокойно, не упиваясь жалостью, – ковыляла по первому этажу, показывая Рут, где что искать. Повсюду в доме были цветы – они занимали все подоконники, свешивались с карнизов, на полу отцветшие лепестки.