И всё равно люби - Кэрри Браун (2016)

– Отличный вопрос! – доктор Веннинг даже улыбнулась от удовольствия. – А сама-то как думаешь? Что ты чувствуешь от этих рассказов?

– Будто… Будто все в мире связано и что мир – это что-то целое, – отвечала Рут.

Доктор Веннинг, похоже, осталась довольна ответом.

– Вот мир-то и примирит тебя с собой, Рут, – сказала она. – Полюби его, этот мир.

В свое первое лето в новом доме Рут многие часы проводила за чтением.

Сперва она обнаружила серию книг «Реки Америки» – Мэри рассказала, что купила ее с рук, еще когда дочки были совсем маленькими, и толстенный том «Вечерние истории дядюшки Артура». Рут понимала, что давно выросла из этих историй, но не могла оторваться и перечитывала их снова и снова.

А когда Мэри поняла, что Рут любит читать, она опросила соседей, и скоро Рут разбогатела – Редьярд Киплинг и Бернард Шоу, несколько хрестоматий «лучших историй для детей», «Страна Рутамята» Карла Сэндберга, целый ворох новых детективов – «Асфальтовые джунгли» и «Бульвар Сансет», а еще «Лорна Дун» и «Дом под сиренью» Луизы Олкотт. А лучше всего были несколько романов Диккенса – «Оливер Твист», «Холодный дом», «Дэвид Копперфильд», «Большие надежды», «Тяжелые времена».

«Солнце печально вставало, – читала она в «Повести о двух городах», – оно освещало картины, но привлекала лишь одна. На ней был изображен мужчина. Лицо его отражало всю его сердечную доброту. В то же время от человека на картине исходило чувство испуга, неспособности управлять своими чувствами. Казалось, что он вовсе неспособен устроить свою жизнь хорошо и уже давно смирился с тем чувством унижения, но не оказывал ему никакого противодействия и знал, что порок погубит его неминуемо».

И думала об отце. «Порок». Рут посмотрела значения слова в словаре: изъян, недостаток, неисправность. Вот подходящее слово, чтобы описать то, что точило его изнутри. Недуг.

Рут уже умела готовить сосиски, бобы и яичницу. Мэри показала ей, как мариновать говядину и квасить капусту, варить овощной суп, печь ржаной хлеб и кексы с изюмом и коричневым сахаром.

На застекленной террасе, примыкавшей к кухне, всегда работало радио, вечерами они с Мэри слушали репортажи с бейсбольных матчей.

Частенько играли в карты.

И никогда не заговаривали об отце Рут напрямую.

Однажды ни с того ни с сего Мэри вдруг порывисто сжала Рут руку.

– Бедная девочка, – вздохнула она. – Ты ведь ни о чем не догадывалась, да?

Рут молча кивнула. «Хотя кое-что я все-таки знаю», – подумала она.

– Бедная девочка, – повторила Мэри.

Как-то вечером за несколько дней до начала учебного года Рут и доктор Ван Дузен отправились в здешнюю школу. Идти было довольно близко – с десяток домов от дома Мэри. Остановившись у забора школы, Ван Дузен рассказал Рут, что ребенком ходил в эту школу и что теперь Рут будет здесь учиться.

Лужайка перед входом пряталась в тени двух огромных дубов.

– Надо же, как выросли, – показал на них доктор. – Когда я учился, они были гораздо ниже.

Рут хотелось как-то повернуть разговор, чтобы доктор Ван Дузен рассказал ей о Питере.

– А Питеру нравится эта школа? – спросила она.

– Он в другой школе. В городе Провиденс, это школа-пансион, там учатся только мальчики, а преподают им люди Христа. Миссис Ван Дузен – католичка, – пояснил он.

Рут почувствовала, как в животе у нее тоскливо заныло. Она-то надеялась увидеть Питера в школе, и вот последняя надежда рухнула.

– Рут, если ты когда-нибудь захочешь пойти в церковь, миссис Ван Дузен будет рада сопровождать тебя.

Рут обратила к нему лицо.

– А вы не ходите?

– Изредка, – отвечал доктор. – Но по субботам и воскресеньям я обычно навещаю больных, которые не могут выйти из дома. Наши дорожки с пастором частенько пересекаются, правда, вот остаться на ужин обычно приглашают его, а не меня.

Интонация доктора заставила Рут поднять на него глаза. Доктор улыбался.