Чужак - Зоэ Арчер (2016)

К сожалению, стены столовой были оклеены тошнотворно зелеными обоями, а массивная мебель красного дерева сгрудилась как скорбящие после похорон родственники, которым не терпится разделить пожитки усопшего. Все в доме Харролдов было приобретено только из-за высокой цены. Ни одной безделушки, ни одной картины, обладавших хотя бы каплей истинного вкуса. «Это приличная семья, с высокоморальными устоями» – так, казалось, провозглашала серебряная ваза-горка в середине стола.

– Какое облегчение, не так ли, джентльмены? – Харролд со смешком уселся на стул, с бокалом бренди в одной руке и сигарой – в другой. – Леди очаровательны, но могут быть ужасно утомительными.

– Они ничего не могут с этим поделать, – провозгласил Стокем, затягиваясь и выпуская дым к потолку. – Их жизни не могут быть так же значительны, как наши. Кстати, превосходная сигара.

– Из Флориды, что в Соединенных Штатах, – объявил Харролд. – Возмутительно дороги, но ничего…

«Более горд ценой, чем истинным качеством сигары», – подумал Саймон.

– Все лучшее недешево, – согласился Стокем. – Отправился в магазин «Рокслиз» и сказал продавцу: «Послушайте, мне нужен норфолкский пиджак, и я заплачу за него никак не меньше двух фунтов!» Парень расстарался и показал мне пиджак из шерсти викуньи, а взял за него три фунта двадцать. – Стокем усмехнулся и откинулся на спинку стула, чрезвычайно довольный собой.

В Лондоне за такой пиджак с Саймона взяли два фунта, и цена показалась ему возмутительной, но сейчас он об этом не говорил. «Боже, этот вечер никогда не кончится!» – мысленно восклицал он время от времени.

– Но все-таки нам нужны женщины, не так ли? Они заботятся о наших нуждах, заботятся о том, чтобы наши дома были уютными убежищами, и воспитывают детей, – изрек Тафтон, вертевший в руках бокал с бренди.

– И наказывают их, – добавил Харролд, подмигнув Саймону. – Наслаждайтесь этими первыми месяцами, Шейл. Вам пока что не приходится беспокоиться из-за того, что из детской вот-вот прибегут ребятишки и станут вас отвлекать от дел.

Саймон с раннего детства понял: главное – не беспокоить отца, и это означало необходимость сидеть в детской и не шуметь за обедом. А также молчать, пока взрослые с ним не заговорят. То есть изображать из себя бумажную фигурку, которую можно снять с полки, полюбоваться и вернуть на место.

Но он никогда не оставался на полке. Иногда его искали часами, обычно – в лесу, а если они находились в Лондоне, то в зоопарке или в парке. Потом его возвращали домой, ругали и били, иногда – так жестоко, что синяки долго не сходили.

Слава богу, старшие братья исполнили свой долг и подарили отцу внуков, так что их род не прервется. Саймон никому и никогда не хотел бы такого детства, как было у него.

– Миссис Шейл не терпится стать матерью, – заметил он.

– Стоит отдать ей должное, – кивнул Тафтон. – Величайшая цель женщины, помимо необходимости быть утешением для мужа, – это рожать ему детей.

– Ну, у них есть и другие цели, – вставил Стокем со смехом. Остальные присоединились к нему, и Саймон вынудил себя усмехнуться.

– Как ни приятны леди, – заметил он, – но теперь, когда они удалились в гостиную, мы можем обсудить наши дела.

– Шейл, только не говорите, что вы ханжа, – пробурчал Харролд.

– Ничего подобного не может быть, – возразил Тафтон. – Видели, как он смотрит на свою жену? – Он тяжело вздохнул. – Напоминает мне те времена, когда мы с Дороти только поженились. Но это долго не продлится, Шейл.

Харролд утвердительно кивнул и что-то проворчал себе под нос.

– Я приму к сведению ваши советы, – откликнулся Саймон. Но он часто видел подобное среди людей своего круга: браки заключались как коммерческие соглашения. У его родителей был такой же. Продолжительная страсть – если такая страсть вообще существовала – казалась ему столь же невозможной, как вечный огонь. Ведь рано или поздно топливо выгорит, пламя погаснет, и останутся лишь холодные угли.