Вечерняя звезда - Ларри Макмертри (1995)

— Ой-ой-ой! — вскрикнул Вилли, как только послышались звуки разлетевшейся на мелкие кусочки сахарницы. — Теперь на сахар полезут муравьи.

Он мучился сознанием того, что единственной причиной этого приступа бешенства Рози был он. Вскрылось, что он употреблял наркотики, и его уволили из тюрьмы, где он проработал больше двадцати лет. Ему самому это происшествие представлялось чем-то наподобие конца света, а тут еще конец пришел и сахарнице миссис Гринуей.

— Рози, сегодня утром, и я бы приняла любой наркотик, — снова принялась за свое Аврора. — Если бы какой-нибудь толкач, или как там это у них называется, подошел ко мне сегодня с пакетиком героина, опиума, кокаина или еще чего-нибудь, я бы точно взяла.

Швырнув сахарницу, Рози больше не чувствовала в себе прежней ярости.

— Чушь какая-то! — бросила она в ответ на заявление Авроры, хотя сказано это было без особой убежденности.

— Прости, это не чушь, это — правда, — продолжала настаивать Аврора. — Будь у меня такая возможность, я бы тоже стала зависимой от наркотиков, как бедняга Вилли. Да будь какой-нибудь наркотик под рукой прямо сейчас, я не сходя с места начала бы принимать наркотики.

— У меня есть немного, — тут же откликнулся Вилли, не подумав. В конце концов, если Рози захочет убить его или же вышвырнуть из дома, миссис Гринуей за него заступится.

— Да ты-то хоть заткнись, Вилли! — прикрикнула на него Рози, почувствовав, как в ней опять закипает гнев. — Еще одного наркомана нам в доме как раз не хватает.

— А кто ты такая, чтобы критиковать нас за наши слабости? — спросила Аврора, потрясая пальцем перед лицом Рози. — Сама-то ты вообще почти не бываешь в этой тюрьме. Ты уже два года трусливо отсиживаешься в машине, пока я хожу туда одна. Ты не представляешь себе, как там невесело. То, что случилось с дочкой Дэнни Дека, — это лишь одна из тысяч трагедий. То, что случилось с Томми, — это тоже одна из тысяч трагедий. У нас всех только эта одна трагедия, а люди, которые там работают, имеют дело со всеми трагедиями сразу. Неудивительно, что Вилли принимает наркотики, я бы позволила ему и не такое!

— А что же нам делать с сахарницей? — вмешался генерал. По правде говоря, ему не нравилось наблюдать все это. Все это немного напоминало военный совет. Он с удовольствием понаблюдал бы еще и за другими критическими ситуациями, ведь теперь только в такие моменты ему в какой-то степени еще позволялось чувствовать себя членом семьи. Обычно же, когда жизнь шла своим чередом, он был предоставлен сам себе и мог валять дурака до своего смертного часа. Трудность состояла в том, что известные ему способы валяния дурака больше не доставляли ему никакой радости.

— Гектор, да не суйся ты! Это была не единственная сахарница во вселенной, мы купим новую, — сказала Аврора. Он очень оживился, но почему-то в этом состоянии он ее ужасно раздражал. Если ему еще хватало сил казаться оживленным, тогда почему бы ему не быть столь оживленным почаще и вообще заняться чем-то полезным.

Рози угомонилась, уселась за стол и стала плакать навзрыд. Она терпеть не могла собственных слез — и на людях и в одиночестве, — потому что та разновидность плача, которая была у нее, сопровождалась звуками какого-то всасывания — как только слезы выкатывались из глаз, она пыталась втянуть их обратно. Звук всасывания, а не сами по себе слезы или ее горе, вызывал у всех, кому доводилось слышать это, невыносимо тягостное ощущение — в данном случае ощущали это все собравшиеся за столом.