Вечерняя звезда - Ларри Макмертри (1995)

Рози плакала, потому что удар Авроры пришелся в очень болезненную точку: потемневший синяк в душе от чувства своей вины за то, что она трусливо отсиживалась в машине во время поездок в тюрьму. Аврора сказала правду — тюрьма вызывала в душе грусть. Даже в яркий солнечный день тюрьма была мрачным местом, словно окутанным невидимым облаком скорби. Даже видеть то, как приходят и уходят эти люди, задавленные жизнью и страданиями за грехи тех, кого они любили — их мужей или отцов, — пока она спокойно сидит в машине, делало Рози несчастной.

Аврора сказала правду — она была трусихой. Ну и что с того? Вилли проработал в этом ужасном месте больше двадцати лет, почему бы ему и не принимать эту дурь? То, что она набралась храбрости и наконец порвала с Си-Си, не изменило того обстоятельства, что работа у Вилли была отвратительная. В конце концов, Вилли — простой человек из Восточного Техаса с восемью классами школы, который пошел на эту работу просто потому, что это было единственное предложение, и теперь он эту работу потерял. И что с того, что она связалась с наркоманом? Ее муж Ройс почти всю жизнь ничем иным, кроме питья пива, не занимался, а Си-Си Грэнби был до странности сексуальным. У Вилли хотя бы этого не было.

— Что это ты на меня наскакиваешь? — спросил генерал. Аврора злилась на него уже несколько месяцев, и он вполне созрел, чтобы ответить ей тем же. — Почему это, стоит мне сделать даже невинное замечание о какой-то сахарнице, меня тут же нужно размазывать?

— Гектор, я что, похожа на философа? — спросила Аврора резко. — В последнее время ты только тем и занимаешься, что задаешься вопросами о мотивах моих поступков. Мне никогда не доставляли радости вопросы о мотивах, как тебе следовало бы знать, и до сих пор не доставляют.

— Это точно, ты никогда не давала себе труда хоть на пару секунд задаться вопросом о мотивах твоих чертовых поступков. Ты никогда этого не делала и до сих пор не делаешь!

— Ну и? — сказала Аврора, поднимая подбородок. — Это ведь мотивы моих поступков, смею напомнить тебе! Полагаю, что могу их игнорировать, если мне того захочется.

Рози перестала всхлипывать, чавканье прекратилось. Наступила тишина. Все четверо пытались сообразить, как это они попали в эту ловушку — жизнь с остальными тремя. Это означало, что каждый из них сейчас оказался в этой кухне с тремя тупыми и противными незнакомцами. Но почему именно с ними, здесь — за одним столом с этими гуманоидами, отношения с которыми в настоящее время казались лишенными всякого смысла, если только вообще реальными?

— Мой босс так хорошо все это сделал, — прокомментировал Вилли. Он уже почти дошел до точки — молчать он больше не мог. Хотя обычно он так боялся Аврору и генерала, что в их присутствии едва мог слово вымолвить, новизна состояния уволенного едва вдруг вызвала у него желание общения. В сущности, с тех пор как это случилось, он говорил без умолку.

— Это хорошо, Вилли, я рада, что твой босс отнесся к тебе хорошо, — сказала Аврора.

— Вряд ли ты, парень, первый наркоман, которого они видели в своей тюрьме, и, уж наверное, не последний, — сказала Рози, вытирая глаза уголком скатерти.

— Не вытирай глаза моей скатертью, возьми салфетку, — порекомендовала Аврора.

— Мне дали адреса мест, где лечат наркоманов, — сказал Вилли. — У меня теперь столько времени, что, наверное, нужно бы подумать о лечении.

— Если хочешь, чтобы тебя кормили, тебе лучше подумать о новой работе, — сказала Рози.

— Рози, откуда такая резкость? — одернула ее Аврора. — Вилли совершенно прав. Зависимость от наркотиков — это болезнь, и ему, конечно, нужно подлечиться, а потом уж искать работу.

— Я имела в виду, что не могу содержать бездельника, у которого единственное занятие — втыкать в себя иголки, — сказала Рози. — Лечиться хорошо, если ты себе можешь это позволить, но его лечение — это не чек из банка, чтобы им расплачиваться за все в жизни.