Вечерняя звезда - Ларри Макмертри (1995)

— Что-то я не пойму. Может быть, ты приведешь мне какой-нибудь пример. Что-нибудь, чтобы я понял, почему у меня есть это «я», а у тебя — нет.

— Ну, например, тебе нравится секс с Джейн, да? — спросил Томми.

— Ну да, когда удается заинтересовать ее, — признался Тедди. Томми улыбнулся.

— И ты ведь хочешь, чтобы Шишарик вырос здоровым и счастливым, правда?

— Еще бы, — сказал Тедди. В комнате свиданий с ними было еще несколько заключенных, которые вполголоса разговаривали со своими родными. И сами заключенные, и их родственники выглядели одинаково грустными. Тедди подумал, что может существовать какая-нибудь математическая вероятность того, что, когда Шишарик вырастет, он совершит какое-нибудь преступление, как Томми, и тогда его тоже посадят в такое место. Эта мысль была настолько неожиданной и такой страшной, что ему захотелось немедленно отправиться домой к своей женщине и к сыну. Возможно, у Джейн будет сексуальное настроение, а после того как они закончили бы с этим, можно было бы взять Шишарика к ним в постель и почитать ему сказки.

В течение какого-то времени Тедди не мог представить себе ничего более приятного, чем оказаться в постели вместе с Джейн и Шишариком. Обыкновенно после секса у Джейн было игривое настроение, и она даже иногда сочиняла сказки для Шишарика. Любимой сказкой Шишарика было повествование в духе романов семнадцатого века о странствованиях. Это была сказка о рыжем коте Редди, который странствовал по всему свету. Целью этих странствий Редди было разобраться с шайкой помешанных на моркови вегетарианцев, которые, в свою очередь, хотели сделать из него начинку для своего морковного пирога. Это была захватывающая дух сага, которую Шишарик внимательно слушал, хватая папу и маму за пальцы в те минуты, когда Редди подвергался какой-нибудь опасности. Но, конечно же, Шишарик пока еще такой маленький и не попал в тюрьму. А вот Томми попал, и теперь еще и заявил, что у него нет собственного «я». Да еще при этом улыбался этой своей едва заметной презрительной улыбочкой. Как бы ни заботился Тедди о Томми, иногда его потрясала эта манера брата относиться к окружающим. Совершенно очевидно, это было более чем холодное отношение.

— Так вот это я и имел в виду, — сказал Томми. — У тебя есть свое «я» в общепринятом смысле, потому что у тебя есть нормальные желания и нормальные надежды. А мне, по правде говоря, ничего не нужно.

— А что с твоим шифром? — спросил Тедди. — По-моему, когда-то ты очень хотел, чтобы у тебя был этот шифр. По крайней мере, какое-то время хотел.

— Я просто попробовал сделать что-нибудь, чтобы скрыться от посторонних глаз, — сказал Томми. — Это было, когда я еще только привыкал к тюрьме. Наверное, в чем-то я хотел поспорить с тюремными врачами.

— Неужели они знали о твоем шифре?

— Нет, но если бы узнали, их бы это сильно заинтересовало. Они бы из кожи вон лезли, чтобы разгадать, что же такое я собой представляю — а вдруг я хочу устроить где-нибудь взрыв или что-нибудь в этом роде.

Тедди не совсем понял, но говорить об этом ему не хотелось. Они росли вдвоем с Томми, но он частенько обнаруживал, что не всегда понимает, что вокруг происходит. Иногда он просил Томми объяснить, что значила та или иная фраза, но чаще всего думал, что лучше промолчать. Он притворялся, что все понимает. Он ужасно боялся, что Томми поймет, что он — тупой, и делиться с ним своими секретами не стоит. Если бы такое и в самом деле случилось, Томми вообще перестал бы делиться с ним чем бы то ни было, то есть у него, можно сказать, просто не было бы брата.