Босиком - Элин Хильдебранд (2008)

Мелани не могла сделать ни шагу; она хотела, чтобы все так и оставалось — она видела Питера, а он ее — нет. Входная дверь в доме номер одиннадцать всегда была открыта. Стучал ли он? Вики спала с детьми, Бренды, должно быть, еще не было дома. Мелани стояла в тени соседского вяза и наблюдала за Питером. Он выглядел очень нелепо в костюме. Но костюм также наводил на мысль о том, что Питер был взрослым мужчиной и работал в городе — а не учился в колледже.

Мелани простояла еще несколько секунд, но она была заложником собственного тела. Она умирала от жажды — и, как обычно, ей хотелось писать. Она шагнула вперед, притворившись, что не замечает Питера, и стараясь не думать о своем внешнем виде. Она не видела мужа почти два месяца. Теперь она стала больше, у нее округлился живот. Она была на пляже и плавала, и ее волосы выглядели как… Как что? Прикоснувшись к ним, Мелани почувствовала, что они были кудрявыми и жесткими от соли. Кожа лица огрубела от обилия солнца. И все же Мелани чувствовала себя красивой. Благодаря Джошу, сказала она себе. Она чувствовала себя красивой благодаря Джошу.

Мелани открыла калитку и пошла по дорожке к дому. Питер увидел ее: она чувствовала на себе его взгляд, но не собиралась смотреть на него, не собиралась заговаривать с ним первой.

— Мелани?

В его голосе не было изумления, как ей хотелось бы. Он скорее говорил тоном, который использовал, когда пытался привлечь внимание к чему-то, что было прямо у нее перед носом. В ответ на это Мелани бросила на Питера взгляд и быстро отвела глаза. Она прошла мимо него к двери, и он прикоснулся к ее плечу. Его голос значительно смягчился.

— Эй, Мел. Это я.

— Я вижу. — Она посмотрела на него. Питер был одновременно привычным и чужим, как и угол, под которым она изгибала шею, чтобы посмотреть ему в глаза. Питер был высоким, шесть футов шесть дюймов, в то время как Джош был лишь на несколько дюймов выше, чем Мелани. Кожа Питера была теплого золотистого оттенка, несмотря на его жалобы на то, что все лето он просидел в офисе, и она соскучилась по его миндалевидным глазам с замысловатой линией век. Это был ее муж. Человек, с которым она провела практически десять лет своей жизни.

Прежде чем Мелани успела понять, что происходит, Питер наклонился и поцеловал ее. Она закрыла глаза. Этот поцелуй отличался от тысячи тех поцелуев, которыми Питер и Мелани обменивались за время существования их брака, — многие из них были подарены из чувства долга, бесстрастно, сухо, быстро. А этот поцелуй был вопросительным, долгим, он был исследовательским и извиняющимся. У Мелани захватило дух.

«Перестань!» — приказала она себе. Она не была такой уж простушкой. Мелани вошла в дом. Питеру пришлось наклониться, чтобы пройти в дверной проем.

— Тихо, — сказала Мелани. — Вики и дети спят.

— О’кей, — прошептал Питер. Он пошел за женой в зал. Мелани заметила, что он нес небольшой чемодан. — Здесь очень мило. Не совсем так, как я себе представлял, но мило. Старомодно.

— Я обожаю это место, — сказала Мелани, заступаясь за коттедж, словно Питер его обижал. — Дом был построен в 1803 году. Он принадлежит семье Вики уже более ста лет.

— Ух ты, — сказал Питер. Из-за низких потолков ему приходилось сутулиться. Мелани наблюдала за тем, как он изучает детали интерьера — камин, книжные полки, кофейный столик, диван, кухонный стол, дисковый телефон, плетеные ковры, лампы на потолке, двери, ведущие в другие комнаты, наверное, такие же маленькие и затейливые, как эта. Питер стоял на месте, кивал, возможно, ожидая, когда Мелани пригласит его присесть.

— Где ты остановился? — спросила она.

— О, — сказал он, словно она удивила его своим вопросом, — собственно говоря, я не бронировал никаких номеров.

— На дворе август, — сказала Мелани. — Было бы разумно подумать о брони.

— Я думал, что останусь здесь, — признался Питер. — С тобой. Я думал…