Любимые и покинутые - Наталья Калинина (1994)

Вдруг лицо Первого побагровело. Он быстро и грубо повернул Зину спиной к себе, подтолкнул к кушетке. Алла встала с колен, облизываясь, точно кошка. Она провела указательным пальцем по промежности ставшей раком Зины, пощекотала ей между ног и с размаху вставила туда аппарат Первого. Он ойкнул, мгновенно испустил семя и, тяжело дыша, медленно сел на пол.

— Стар я совсем стал. А все еще хочется. Еще как хочется, — бормотал он.

Потом они ели рыбу на вертеле, жаркое из сайгака, кабаний бок с грибами, запивая все эти деликатесы сухими винами. Зина с Аллой вновь облачились в свои форменные платьица с крахмальными фартуками и как ни в чем не бывало им прислуживали. Николай Петрович уже склонен был подумать, что все это пригрезилось ему в пьяном сне, как вдруг Зина, меняя ему тарелки, шепнула:

— Ты здоровый мужик. Не то, что тот рохля. Я бы еще с удовольствием с тобой перепихнулась.

Он повернулся и посмотрел на девушку. Ее лицо оставалось невозмутимым, руки проворно собирали грязные тарелки.

Наконец подали чай с фруктами и большим свежеиспеченным тортом с шоколадными фигурами. Первый пригласил за стол девушек. Они к тому времени сняли свои форменные платьица и были в одинаковых ситцевых халатиках. «Ни дать, ни взять два невинных создания, — думал Николай Петрович, глядя на милые порозовевшие лица. — Надо же, близнецы и такие распущенные. Интересно, по сколько же им лет?»

Первый, пыхтя, пил из блюдца чай. Сейчас он напоминал Николаю Петровичу купца, чаевничающего в обществе двух дочерей. Николай Петрович украдкой нет-нет поглядывал на Зину. «Оно и эту, Аллу, неплохо бы попробовать, — вертелась дерзкая мысль. — Тоже, небось, хороша проказница. И где только они учатся всем этим штучкам?..»

И опять он вспомнил Нату — пятнадцатилетнего подростка. Было во всем ее облике что-то жалкое, просительное, чего никогда не было в ее родной сестре Агнессе. Ни в Зине, ни в Алле даже намека нет на забитость. Обе сытые, холеные, держатся спокойно, не без достоинства. Неужели им нравится отведенная им роль потаскух, да, да, именно потаскух при старых импотентах?..

Первый, напившись чаю, стал необычно словоохотлив. Он интересовался у девушек, чем они занимались всю неделю, как здоровье их родителей, выспрашивал, где они сейчас и прочие житейские подробности.

Выяснилось, что их родители живут в райцентре в двадцати километрах от «замка царя Соломона». Дома близнецы бывают раз, от силы два в месяц, потому что «не тянет», — как выразилась Алла. Работы у них здесь немного — гости наезжают не каждую неделю.

Летом они в свободное время купаются и загорают на пляже, зимой долго спят, играют в карты и в лото с другой обслугой дома.

— И мне чтоб ни-ни всякие там шашни с челядью, — наставлял Первый. — Я за вас, девочки, головой, можно сказать, отвечаю. Узнаю — домой отправлю. Будете в колхозе быкам хвосты крутить и курам банки ставить.

— Что вы, дядя Саша, ни за что мы не станем связываться с этими вонючими колхозниками, — заверила Первого Алла. — От Вовки так навозом несет, хоть нос прищепкой зажимай, Витька весь в мазуте, ну а дед Гаврила вечно с обсыканными штанами. Мы девушки чистые. Неужели вы думаете, что после таких людей, как вы, нам захочется иметь дело с простонародьем? Да они, простите, после того, как на двор по-большому сходят, сроду не подмоются.

— То-то же. — Первый миролюбиво погрозил пальцем сразу обеим сестрам. — А то, сами знаете, свято место пусто не бывает.

— Знаем, — хором сказали девушки и рассмеялись.

Первый говорил что-то о девичьей чести и прочих скучных вещах. Зина поглядывала на Николая Петровича, а он и на нее и, главным образом, на Аллу. Одолел его вдруг спортивный азарт, захотелось и вторую сестру попробовать, сравнить с первой. Наконец Сан Саныч совсем осоловел и, сопровождаемый обеими девушками, поплелся на второй этаж в спальню, предварительно пожелав Николаю Петровичу спокойной ночи.