Любимые и покинутые - Наталья Калинина (1994)

Когда родится сын — Николай Петрович откуда-то точно знал, что это будет именно сын — он постарается нормировать свой рабочий день, хотя сделать это будет очень и очень непросто. Ну, по крайней мере откажется от вредной привычки брать на дом все эти папки со сводками — пускай помощники лучше работают. Сыну придется с младых ногтей уделять внимание, заботиться о нем, формировать его мировоззрение. Ибо даже самые хорошие матери сыновей не воспитывают, а калечат, балуя и потакая им почти во всем. Сын, сын, как же он хочет иметь сына… Где-то в глубине сознания шевельнулось: но у тебя ведь уже есть сын. Николай Петрович тут же заставил замолчать этот голос. Какой это сын? Наверняка будущий религиозный фанатик — яблоко от яблони недалеко катится. И все-таки по дороге домой он еще раз вспомнил о сыне — увидел старушку, просившую милостыню, а с ней стоял закутанный в рваный платок худой бледный мальчик лет десяти с пятнами зеленки на щеках. Николай Петрович вспомнил, что, если верить Нате, после смерти Агнессы сына забрала к себе ее бабушка, у которой на руках еще один внук. Он сунул в скрюченную ладонь старушки десятирублевку и быстро зашагал прочь, боясь оглянуться. Вот так и его сын… тот мальчик, быть может, стоит голодный на углу, собирая подачки сытых. И не виноват он в том, что произвела его на свет темная, отсталая женщина, связавшаяся с какими-то сектантами. Уж ладно, верь ты в своего Бога — это даже не запрещается советскими законами, а вот всякие там секты — это все равно что банды. Чего там только не творится. Про какую-то из них даже недавно в «Правде» писали. Как матери во имя Бога забивали до смерти своих маленьких детей… Хорошо еще Маша неверующая, а то…

Николай Петрович вошел в подъезд, кивнул лифтерше и стал подниматься пешком по лестнице. Уже возле своей двери подумал, что от него, небось, за версту разит водкой — пили-то не закусывая. Порылся в кармане пальто, нашел завалявшуюся еще со времен «рыбалки» конфету «мишка косолапый» — помнится, записал на ней на всякий случай адрес Зины, вернее, ее родителей. Развернул осторожно, чтоб не порвать обертку, сунул конфету целиком в рот, а фантик сложил вчетверо и засунул в нагрудный карман пиджака. Так, на всякий случай.

Первый бюллетенил. Крокодильша доложила Маше, что у мужа грипп, предупредив при этом многозначительно, что сейчас ходит много всяких болезней и нужно быть очень осторожной. Она все время приносила Маше какие-то переписанные ее аккуратным бисерным почерком рецепты и рекомендации относительно питания и образа жизни во время беременности.

— Роды у вас будут легкие и быстрые, — безапелляционно заявила она, сидя на диване и оглядывая Машу с головы до пят своим быстрым схватчивым взглядом. — Имя заранее ребенку не давайте — плохая примета. А вот приданое нужно готовить загодя: ребеночек почувствует, что вы его ждете, и будет очень торопиться появиться на свет. Разумеется, все это сказки старой бабушки, но мы, женщины, их очень любим. — Крокодильша обнажила в широкой улыбке верхний ряд крупных золотых зубов. — Мой Саныч решил простуду старорежимным способом выгонять: в баньку каждый день ездит париться. После еще водку с красным перцем пьет. А у самого геморрой. Но мужиков учить — все равно что мертвых лечить. А у вашего мужа как последнее время со здоровьицем? — поинтересовалась Серафима Антоновна.

— Он очень устает, но ни на что не жалуется, — ответила Маша. — Мне кажется, Александр Александрович мог простудиться на рыбалке.

Крокодильша энергично закивала головой.

— Я тоже так думаю. Мужики испокон веку с охоты, с рыбалки и с войны привозили домой всякие трофеи и болезни. — Она наклонилась к Маше и пропела-прошептала: — Но вообще, моя дорогая, я не советую вам принимать их близко к сердцу. У них должна быть своя жизнь, а у нас, женщин, своя.