Как покорить маркиза - Джулиана Грей (2016)

– Нет, поезжайте вдвоем, без меня. Мне нужно закончить одно дело. Я потом к вам присоединюсь.

– Какое дело?

Стефани села на стул для пианино и положила пальцы на клавиатуру. Когда она в последний раз играла? Три месяца назад, четыре? Принцесса взяла первые аккорды «Аппассионаты».

Леди Шарлотта рассмеялась и промолвила:

– Думаю, мистер Томас просто немного нервничает из-за бала. Я права?

Сэр Джон раздраженно фыркнул.

– Что бы там ни было, но нам надо ехать немедленно. Значит, мистер Томас, вы появитесь там, только позже?

– Безусловно, сэр Джон, – продолжая играть, ответила Стефани.

Когда за ними громко захлопнулась парадная дверь, она встала из-за пианино и закрыла его. Потом взяла лампу и, перескакивая через ступени, побежала к себе в комнату на третий этаж.

На кровати, застеленной шерстяным одеялом, лежала посылка, обернутая в коричневую бумагу, из-под которой виднелось ее нежно-серебристое содержимое. Стефани обнаружила ее там, когда вернулась домой. Она была перевязана тесьмой, под ней пряталась карточка.

Стефани потрогала сложенные вещи – сорочку, корсет, нижние юбки, чулки, платье из какой-то серебристой легкой ткани, которая переливалась в лучах лампы. Еще пара маленьких серебристых туфелек. Заколка с россыпью бриллиантовой крошки.

А сверху – сияющая серебром маска.

Стефани взяла записку и перечитала ее:

«Принцесса всегда должна появляться на балу как первая красавица, даже если она скрывается под маской. Желаю приятного вечера. Д.»

Конечно, это была мисс Динглби. Благослови Бог эту добрую женщину!

Глава 22

Центральный уголовный суд Олд-Бейли

Август 1890 года

Камера, в которой сидел маркиз Хэтерфилд, находилась в самых глубинах старинного здания тюрьмы Олд-Бейли и, учитывая все обстоятельства, выглядела вполне прилично. Ему были дозволены некоторые удобства, к которым он привык дома, – письменный стол, книги и даже тренажер для занятия греблей. Хэтерфилд быстро по-дружился с охранниками, и они стали закрывать глаза на кое-какие вольности арестанта. Когда к нему приходила Стефани, скромно одетая как клерк мистера Бенедикта Ферчеча, они разрешали им двоим общаться сколько душа пожелает и особо не докучали.

Общались они в основном на сугубо деловые темы: о процессе Хэтерфилда в суде и о его проекте в Хэм-мерсмите.

В такие минуты он особенно остро ощущал близость Стефани, буквально упивался ей. Хэтерфилд дорожил каждым моментом, когда их взгляды встречались. Иногда ему ненадолго удавалось удержать ее руку в своей под столом, за которым они работали. Их пальцы так крепко переплетались, что Хэтерфилд чувствовал под кожей ладони слабое биение ее сердца. Эти минуты совершенной близости отчасти искупали боль разлуки, когда она почти силой вырывала ладонь из его руки и вставала из-за стола, а потом с мокрыми глазами принималась собирать бумаги и книги.

«Не мучай себя так, – порой шептал он ей. – Лучше возвращайся домой». А Стефани всегда отвечала ему, что у нее нет дома и ей нужен только он.

Оставшись один, Хэтерфилд принимался мерить шагами камеру, от одной стены до другой, и задавать себе одни и те же вопросы. Где же Олимпия? Где эта их Динглби? Он написал кучу писем, сделал все возможное, чтобы найти их. Даже его приятель, лорд Роланд Пенхоллоу, куда-то провалился. Эшленд и Эмили были сейчас на другом конце света и пребывали в счастливом неведении, наслаждаясь своим медовым месяцем.

Казалось, будто от них отвернулась вся вселенная.