– Марама – умная девочка, – сказала она. – А теперь пошли, Гвин, нам нельзя терять ни минуты. Если Говард застанет его здесь, то убьет на месте. Он все еще не может успокоиться, что Уорден и Сайдблоссом не пригласили его поучаствовать в поисковой экспедиции…

Гвинейра нахмурила лоб.

– Какой поисковой экспедиции? И кого он убьет?

– Да МакКензи! Джеймса! Ах да, Мара ведь не назвала тебе имя гостя – ради безопасности. Но он здесь, Гвин. И он хочет срочно с тобой поговорить!

У Гвинейры подкосились ноги.

– Но… Джеймс ведь в литтелтонской тюрьме. Он не может…

– Он сбежал, Гвин! А теперь отдай мне лошадь. МакКензи в сарае.

Гвинейра тут же полетела в сарай. В голове у нее все перевернулось. Что она должна ему сказать? Что хотел сказать он? Но Джеймс был здесь… он был здесь, они могли…

Джеймс МакКензи обнял Гвинейру, едва она успела переступить порог неказистого строения. У нее не было времени, чтобы оттолкнуть его, да ей этого и не хотелось. Вздохнув, она уткнулась ему в плечо. Прошло тринадцать лет, но ощущение любимого плеча было таким же прекрасным, как и когда-то. Гвинейра чувствовала себя в безопасности. Что бы ни происходило вокруг, в объятиях Джеймса ей ничто не угрожало. Она знала это наверняка.

– Гвин, прошло столько времени… Мне не стоило тебя бросать, – прошептал Джеймс, зарывшись лицом в ее волосы. – Я должен был догадаться, откуда взялся Пол. Вместо этого…

– Мне нужно было набраться храбрости и все рассказать, – перебила его Гвинейра. – Но я не могла даже произнести подобное… Ладно, пора прекращать извиняться, мы ведь всегда знали, чего хотели… – Она задорно улыбнулась.

МакКензи не мог насмотреться на ее счастливое, разгоряченное от скачки лицо. Но теперь он использовал свой шанс и поцеловал Гвин.

– Тогда перейдем к делу! – произнес он строго, в то время как в его глазах светился тот же юношеский огонек. – Давай выясним все – и я не хочу слышать ничего, кроме правды. Теперь, когда больше нет супруга, которому ты должна хранить верность, а наша дочь все знает, скажи: это действительно было обычным деловым соглашением, Гвин? Речь и в самом деле шла лишь о зачатии ребенка? Или же ты меня все-таки любила? Хоть чуть-чуть?

Гвинейра улыбнулась, но затем наморщила лоб, словно задумалась в поисках ответа.

– Чуть-чуть? Ну, если подумать, то, пожалуй, чуть-чуть я тебя любила.

– Хорошо. – Джеймс оставался совершенно серьезным. – А сейчас? Когда у тебя было так много времени на размышления, а наша дочь выросла? Когда ты свободна и никто больше не может тебе указывать, что делать? Ты меня все еще чуть-чуть любишь?

Гвинейра покачала головой.

– Нет, – медленно произнесла она. – Теперь я люблю тебя очень сильно!

Джеймс снова обнял ее, и они насладились поцелуем.

– Любишь ли ты меня достаточно, чтобы уехать со мной? – спросил он. – Достаточно, чтобы сбежать со мной? В тюрьме ужасно, Гвин, мне нужно было оттуда сбежать!

Гвинейра покачала головой.

– Как ты себе это представляешь? Куда мы отправимся? Снова красть овец? Если они тебя опять поймают, то наверняка повесят! А меня упрячут за решетку.

– Они не могли поймать меня десять лет! – возразил Джеймс.

Гвин вздохнула.

– Потому что ты нашел этот участок земли и проход. Идеальное укрытие. Кстати, его теперь называют высокогорьем МакКензи. Возможно, это имя останется даже тогда, когда о Джеральде Уордене и Джоне Сайдблоссоме уже никто и не вспомнит.

МакКензи ухмыльнулся.