Вторая любовь - Джудит Гулд (1999)

Десяток девушек, в большинстве своем китаянок, пребывали в разной степени раздетости. Они оглядели Сонни оценивающим содержимое кошелька взглядом. Более опытные немедленно сбросили его со счетов. Им хватило одного взгляда на его лицо, чтобы понять, что перед ними человек, который сам берет то, что может доставить ему удовольствие, и редко за это платит.

Хозяйка заведения, женщина в зеленом шелковом чунсоне, сидевшая в дальнем конце комнаты, что-то шептала по сотовому телефону — цифровая модель, не позволяющая прослушивать ее разговоры.

Итчи Фингер указал Сонни на пустой диванчик.

— Садись сюда, — велел он и ушел.

Но у Сонни были другие планы. Он решил погулять. Поближе изучить товар.

Девушки были проститутками. Хотя он и не собирался никого покупать, они автоматически принимали соблазнительные позы. Некоторые притворно застенчиво поглядывали поверх обнаженного плеча, другие выставляли напоказ точеное бедро и приторно улыбались, или отклонялись назад, опираясь на руки, чтобы грудь высоко поднялась, и он мог оценить это.

Сонни Фонг удовлетворенно кивнул. Он считал себя знатоком женской красоты, и увиденное вполне удовлетворило его, и даже более того. Эти девушки не просто красивы. Это самые сливки.

В другом конце комнаты, женщина, говорившая по телефону, поймала его взгляд. Она подняла указательный палец и показала на банкетку. Ту самую, пустую, куда ему велел сесть Итчи Фингер.

Сонни вздохнул про себя. Уж ему ли не знать, что терпение мадам Чанг лучше не испытывать. Она играет большую роль при старом лунтао. Ходили слухи, что когда-то эта женщина была любовницей старика, причем самой любимой. Было это правдой или нет, ясно одно — она работала под личным покровительством самого Куо Фонга.

Оскорбить ее все равно что оскорбить самого досточтимого старца.

Поправив острейшую стрелку на брюках, Сонни сел на низкий диванчик, откинулся назад, наблюдая со стороны за мадам Чанг, и стал ждать.

Отложив телефон, женщина зажгла длинную тонкую черную сигару и постояла так, отвернувшись, курила молча. Наконец она повернулась, села в кресло из розового дерева и скрестила ноги. Мадам жестом велела Сонни подойти.

Он вскочил и торопливо направился к ней.

— Приветствую вас, почтенная Сестра, — проговорил он с вежливым поклоном.

Женщина приняла его почтительность как должное и кивнула. Она сидела, скрестив ноги, попыхивая клубами голубого дыма, ее ястребиный взгляд задумчиво остановился на Сонни. Ему она сесть не предложила.

Пока мадам открыто изучала молодого китайца, он занимался тем же самым, но исподтишка.

Эмерелд Чанг было где-то между пятьюдесятью пятью и восемьюдесятью. Благодаря волшебству освещения, хирургическому вмешательству и косметике сказать точнее не представлялось возможным. Одно не подлежало сомнению. Несмотря на миниатюрность и изящество сложения, женщина была жилистой, тверже стали.

Мадам выглядела великолепно.

Она обладала классическими азиатскими чертами, волосы цвета воронова крыла закалывала в высокий старомодный китайский пучок. Ее чунсон почти доходил до пола, но короткие рукава и высокие разрезы по бокам выставляли напоказ все еще хорошей формы руки и ноги, упругие и грациозные. Ее ноги напоминали ноги танцовщицы, удивительно мускулистые и стройные. Госпожа Чанг носила туфли на трехдюймовых тонких каблуках.

Ногти на руках были длинные, квадратной формы и окрашены киноварью. Губы округлой формы были того же цвета. Мадам наклеила искусственные ресницы и не забыла о большом количестве наложенного опытной рукой макияжа. В ушах позвякивали сережки из бесценного резного нефрита.

Мадам наклонилась вперед, положила сигару в пепельницу и громко хлопнула в ладоши.

По этому сигналу все девушки как одна поднялись с банкеток и вереницей вышли из комнаты. Одновременно с этим чернокожий пианист заиграл оглушающий регтайм.

Им предстоял разговор, не предназначенный для посторонних ушей.