Вторая любовь - Джудит Гулд (1999)

— Со мной! — Венеция покачала головой. — He-а, малышка. Даже и не пытайся повесить это на меня. — Она снова выглянула наружу. — Как ты думаешь, кто, ради всего святого, это может быть? Точно не Дерек. Он слишком правильный.

— Это Санта, — воскликнул Зак, — вот кто! — Спрыгнув с дивана он стрелой пролетел через комнату и выбежал в главный холл.

Остальные видели в окно, как сверкающий параллелограмм света распростерся от входной двери, осветил крыльцо и пролился по ступенькам. Все засмеялись, когда Санта быстро поправил бороду и придал лицу веселое выражение.

— Ну? — произнесла Венеция. — Не знаю, как вы трое, а я сгораю от нетерпения выяснить, кто же скрывается под этой фальшивой бородой!

С этими словами негритянка прошла через гостиную к входной двери, а Дороти-Энн, Фред и Лиз поплелись за ней следом.

— Хо, хо, хо! — прозвучал нарочито басовитый, густой, жизнерадостный голос. — Счастливого Рождества! Счастливого Нового года!

Венеция подозрительно сощурилась.

Санта Клаус был ростом в шесть футов и два дюйма, не считая каблуков, пушистого парика и свисающей красной шапки. У него был потрясающий загар, глаза цвета лазурита, пронзительные, не мигающие, и крепкое гибкое тело, которое невозможно скрыть ватным красным одеянием и искусственным мехом.

Для любой наблюдательной женщины, а когда дело касалось мужчин Венеция Флуд была самой наблюдательной, этот наряд Санты с толстым животом и веселая несексуальность одновременно создавали впечатление мягкости и уюта, как от плюшевого мишки, и внушали чувство безопасности. Тогда как молодое, гладкое лицо за ватными кудрями бороды в совокупности с потрясающим телом, которое она чувствовала под этим одеянием, превращало его в очень сексуального Санта Клауса.

Санта опустил свой мешок, встал на колено перед Заком и ущипнул его за щеку:

— Хо, хо, хо! А хорошо ли ты себя вел, мальчик, в этом году?

У малыша моментально отнялся язык, и Венеция, стоящая тут же сложив руки на груди, вдруг начала смеяться:

— Вот это да, черт меня побери! — с удивлением протянула она.

Санта пригрозил ей пальцем:

— Нельзя так говорить, когда рядом дети, — сделал он выговор негритянке, делая вид, что хмурится. — Ты очень, очень непослушная девочка! Правда, правда.

На это Венеция расхохоталась еще громче.

Дороти-Энн подергала ее за рукав.

— Кто это? — прошипела она.

— А ты как думаешь? Детка, я повидала много странного на своем веку, но это выходит за все рамки!

Дороти-Энн была изумлена. Шок, горе, депрессия, потеря, тревога, боль, страх — за последнее время все это стало основой ее чувств, ежедневным зерном для мельницы отчаяния. Но приятные сюрпризы? Счастье? Веселье? Радость? В кладовой ее эмоций больше не осталось места для таких фривольных роскошеств.

Санта резко наклонился к ней.

— Хо, хо, хо! — он хитро смотрел на нее. — Скажи-ка мне, малышка, ты была послушной девочкой или проказничала?

Изумленная Дороти-Энн вздрогнула, как ребенок, впервые встретившийся с клоуном из цирка, отпрянула и приготовилась убежать.

Венеция схватила ее за запястье.

— Детка, неужели ты так поступишь? — шепнула она. — Господи, как подумаю, из какой дали он приехал…

— Прямиком с Северного полюса! — весело подмигнув, вмешался Санта Клаус. — Хо, хо, хо!

Он потер руки и подул на них, словно согревая.

— Учитывая, что подмораживает, а миссис Клаус забыла напомнить мне, чтобы я надел рукавицы, может быть, кто-нибудь предложит бедному Святому Нику уютное местечко у огня? И может, принесет ему чего-нибудь выпить?

И именно в этот момент в мозгу у Дороти-Энн что-то звякнуло, и все вдруг встало на свои места. Молодая женщина соединила голос Санта Клауса с его несравненными синими глазами, этими великолепными образчиками отличной бирюзы, если бы только полудрагоценные камни могли передать и живое добродушие и острую, завораживающую нотку насмешки.