Райский уголок - Тереза Крейн (1997)

— Здорово, старушка! Просто замечательно! Это настоящая сенсация! — Он бросил журнал на стол рядом с газетой, заголовки которой гласили о том, что все предположения экспертов с Уолл-стрит о надвигающемся экономическом кризисе оказались ничем иным как очередным «мыльным пузырем», который в конце концов лопнул.

— Великолепно! Свежие новости прямо к завтраку для наших клиентов.

— Как ты думаешь, — слегка нахмурившись, несмотря на удовольствие, которое ей доставила его похвала, спросила Дафни, разворачивая газету, — каким образом это повлияет на наши дела?

Тоби пожал плечами.

— Кто знает? Спрос действительно начал несколько спадать. Это должно было произойти. Рынок — неустойчивая штука. Думаю, все образуется. — Отодвинув свой стул от стола, он позвонил в колокольчик, стоявший у его тарелки. — Я ухожу. Через полчаса в офисе у меня назначена встреча с Амосом и Беринджером. Ты не возражаешь, если я его возьму с собой? — Он потянулся за журналом. — Нужно будет показать его им, особенно этому старому скряге Беринджеру. — Он повернулся к Паркер, которая, войдя в комнату, сделала неуклюжий книксен. — Паркер, пожалуйста, подайте мне пальто, шляпу и перчатки.

— Да, сэр.

— Разумеется, возьми его. — Дафни поцеловала мужа, как обычно слегка коснувшись губами его щеки. — Передай привет папе. Напомни ему, что сегодня мы ждем его к обеду. Он в самом деле становится совсем забывчивым.

Хотя Амос Андерскор даже сам себе не всегда признавался в этом, однако чувствовал, что возраст наконец начал давал о себе знать. Все чаще и чаще он вынужден был полагаться на Тоби и Дафни. Оставаясь бодрым для своих лет и сохраняя прежнюю живость ума и проницательность, он, тем не менее, быстро уставал, и частенько замечал, что память все чаще подводит его.

— Непременно.

С самодовольным видом Тоби надел фетровую шляпу, слегка сдвинув ее набок, и натянул мягкие кожаные перчатки. Дафни с улыбкой смотрела на него, сознавая — впрочем, как и он сам, — какой элегантный молодой джентльмен стоял перед ней. Ее память вновь вернулась к той ночи. Она вспомнила, как он выглядел тогда, несколько недель назад, на лестнице, с поникшими и содрогающимися от рыданий плечами и мокрым от слез лицом, покрытым синяками. Она также вспомнила, как он повернулся к ней и устало опустил голову на ее плечо, как они лежали и разговаривали на просторном, хранящем многие тайны теплом супружеском ложе. Она подошла к окну и, посмотрев вниз на улицу, увидела, как он легко сбежал по ступеням на тротуар и не оглядываясь пересек дорогу.

Дафни долго стояла, глядя невидящими глазами на автобусы, автомобили, повозки, людей, спешащих по утренним улицам навстречу заботам нового дня. К ее удивлению, она постепенно налаживалась, ее супружеская жизнь. Правда, без особых страстей, горячих признаний в любви или хотя бы имитации их, без глубокой привязанности — то есть всего того, что, казалось, должно было сопровождать супружество, тем более на первом году. Но кое-что все-таки было. Был заложен фундамент, на основе которого можно строить прочное здание. И сейчас было еще рано говорить, каким оно будет.

Как это ни было поразительно, но Дафни вдруг поняла, что еще никогда в жизни не чувствовала себя счастливее, чем сейчас. Она почти суеверно прижала руки к животу в инстинктивном желании защитить то, что жило внутри нее. Господи милосердный, помоги мне. Пусть ребенок родится живым и здоровым. Она неистово призывала каждую частичку своего тела и разума сосредоточиться на этой молитве. Живым и здоровым. Ей больше ничего не нужно. Ничего.

— Мадам, могу я убрать со стола?

Она обернулась с приятной улыбкой на лице:

— Разумеется, Паркер.

Он должен родиться живым и здоровым. На этот раз должен.