One for My Baby, или За мою любимую - Тони Парсонс (2011)

Сначала я пытаюсь отказаться от этой затеи, но Йуми настаивает. Она почему-то считает, что все субботние вечера предназначаются исключительно для танцев. Итак, мы выбираем один маленький клуб в Сохо, где музыка не такая уж отвратительная, как я ожидал, а публика, да и вся атмосфера клуба, не чересчур модная, чего я тоже опасался. Поэтому все получается здорово. Тут совсем не так, как было раньше в клубах, когда мне самому исполнилось двадцать. Никто не пытается выглядеть крутым. Никому нет дела, во что ты одет и как танцуешь. Поэтому мы отплясываем от души, прыгая и вертясь, как нам заблагорассудится. Мы громко хохочем без всякой на то причины, но уже через некоторое время Йуми берет паузу. Она устраивается за столиком с маленькой бутылочкой минералки, чтобы устранить обезвоживание организма, а я совсем не устал, мне хочется танцевать еще и еще.

Ближе к ночи мы перебираемся в «конвейерный» ресторан суши на Брюэр-стрит и садимся за круглую стойку. Перед нами по кругу проезжают различные угощения, а мы выбираем то, что нам нравится. Вскоре выясняется, что именно здесь работает Джен, и он подходит к нам поздороваться. Почему-то он даже не удивлен, увидев Йуми вместе со мной.

Затем Джен отправляется по своим делам, а Йуми рассказывает мне о том, что японцы не слишком любят подобные кабаки, потому что рыба здесь не такая свежая, как в дорогих ресторанах, где все делают по специальному заказу клиента. Но мне тут нравится, еда просто объедение, и мы с Йуми уничтожаем целую гору угощений, выложенных на разноцветные тарелочки и приготовленных из кусочков тунца, лосося, угря, яиц и креветок.

Затем мы возвращаемся в ее квартиру, где снова занимаемся любовью — медленно, наслаждаясь каждым мигом. Мы полностью расслаблены, и нам хорошо вместе.

На другой день просыпаемся поздно и в полдень идем на Примроуз-Хилл, где с вершины холма любуемся раскинувшейся внизу панорамой города.

— Какая красота! — восхищается Йуми.

— Да, — соглашаюсь я, глядя на нее. — Красота!

В понедельник утром, после того как мама отправляется в школу Нельсона Манделы, чтобы раздать на кухне очередные порции гамбургеров и бобов, к нам в дом заявляется отец.

Я даже обрадован этим событием. Я скучаю оттого, что его больше нет рядом, что в доме нарушился прежний ритм. Но я тут же смекаю, что он выбрал время своего прихода не случайно и сделал это из-за собственной трусости. Мне становится неприятно. Сидя на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж, я с презрением наблюдаю, как он собирает вещи в чемоданы. Туда укладываются книги, папки, одежда, видеофильмы, документы и стопки компакт-дисков. Верхний диск называется «Уличные танцы. 43 городские мелодии». Настоящее окно в мир молодости и оптимизма. Восхитительные ритмы, которые, правда, сейчас мне кажутся устаревшими и неуместными.

Он забирает все это, чтобы окончательно уйти от нас.

— Ну и как продвигается твоя новая книга? — интересуюсь я. — Заканчиваешь уже, наверное?

Он не смотрит на меня, а пытается закрыть дорогой чемодан фирмы «Самсонит», набитый до отказа вещами. Потом он будет точно так же натужно пытаться запихнуть его в багажник автомобиля. Но я даже не предлагаю отцу свою помощь.

— С книгой все будет в порядке.

— Вот и чудненько.

— Ты, наверное, считаешь, что мне сейчас легко? Но ведь это не так. Я скучаю по своему дому. Ты даже не представляешь, как мне без него тоскливо.

— А без нас?

— А сам как полагаешь? Конечно, без вас мне тоже очень грустно. Без вас обоих.

— Мне остается только непонятным, как ты сам себе все это объясняешь.

— О чем ты?

— То, что ты от нас уходишь. Ты делаешь маме очень больно, и я не могу понять, как ты можешь жить, осознавая это. Ты ведь должен как-то оправдывать свой поступок, хотя бы перед самим собой. Но я не могу представить, каким образом это тебе удается.