One for My Baby, или За мою любимую - Тони Парсонс (2011)

«Какой же я дурак!» — мысленно ругаю себя, с силой заталкивая тюльпаны в ближайшую урну.

Но несколько раз — когда мы танцевали в том маленьком клубе, когда любовались городом на Примроуз-Хилл и когда занимались любовью в молчаливом присутствии красного чемодана — мне казалось, что сама судьба пытается дозвониться до меня по незримому телефону.

Прости меня, судьба. Ты ошиблась номером.

Я вижу ее. Я вижу Роуз. На лондонской улице, в том месте, где она никак не может оказаться.

Я еду в такси из Уэст-Энда. И внезапно замечаю Роуз. Нет, не женщину, похожую на нее. Я вижу саму Роуз — то же лицо, то же спокойное терпеливое выражение во время долгого ожидания. Одежда на ней другая, но она сама все та же. И хотя я понимаю, что это не может быть она, проходит несколько долгих головокружительных секунд, пока я прихожу в себя.

Она стоит на остановке и ждет автобус. Мне приходится собрать всю свою волю, чтобы не крикнуть водителю: «Стойте!», выскочить из машины и помчаться ей навстречу. Я понимаю, что, если приближусь к этой женщине, Роуз тотчас исчезнет и на ее месте возникнет незнакомка, лишенная совершенства. Роуз больше нет, и я не увижу ее никогда. По крайней мере, на этом свете.

Неужели я вошел в контакт с мертвыми? Ерунда какая-то.

Я и с живыми-то не могу как следует войти в контакт!

14

Понедельник, утро. Мои ученики буквально сводят меня с ума.

Цзэн откровенно дремлет на задней парте. Имран тупо смотрит на сообщение, которое, видимо, только что пришло ему на мобильник. Аструд и Ванесса что-то оживленно обсуждают. Витольд едва сдерживает слезы, а Йуми отчаянно пытается его успокоить. Один только Джен напряженно смотрит на меня, словно ожидая какого-то страшного события.

Я стою перед классом и жду, когда же мои подопечные соизволят обратить на меня внимание. Цзэн начинает храпеть. Я достаточно громко прокашливаюсь.

Имран начинает набирать текст сообщения на телефоне. Аструд и Ванесса разражаются веселым смехом. Витольд уже в открытую рыдает, закрыв лицо ладонями. Йуми сочувственно обнимает его за плечи. Джен отводит взгляд в сторону, словно сочувствует мне. Ему стыдно за товарищей.

— Что ж, скажите, пожалуйста, кто сделал домашнее задание? — интересуюсь я. — Ну? Домашнее задание. Кто подготовился?

Все ученики начинают ерзать на стульях. Они избегают встречаться со мной взглядом, и я понимаю, что домашнее задание не приготовил никто.

Как правило, я не слишком переживаю в подобных случаях и перехожу к следующему пункту в своем уроке. Но сегодня отсутствие подготовленных учеников заставляет меня серьезно задуматься: что я вообще тут делаю? И что здесь делают все эти молодые мужчины и женщины?

— Может, кто-нибудь вспомнит, что было задано на дом?

— Дискурсивное сочинение, — отзывается Йуми, передавая Витольду бумажный носовой платок. — Нужно передать информацию путем логических умозаключений, а также высказать свое отношение к предмету, применяя последовательные рассуждения, обоснованные предшествующими рассуждениями. — Мы внимательно смотрим друг другу в глаза, и она добавляет: — Очень официальный подход к делу.

Очень официальный? Что ж, все верно. Вот только не пойму, что она имеет в виду: дискурсивное сочинение или наши с ней отношения.

— Что с вами случилось, Витольд?

Он угрюмо трясет головой и хмурится:

— Ничего.

— Ничего не случилось?

— Ничего.

— Тогда почему вы плачете?

Йуми кладет ему руку на плечо, словно пытаясь защитить товарища:

— Он очень тоскует по своей семье.

Витольд не выдерживает и снова начинает безутешно рыдать. Плечи его подрагивают, он сопит и всхлипывает.