Любовь побеждает все - Мари Клармон (2016)

— Я показал этим дикарям, что бывает, когда они перестают держать строй.

Плечи у Йена напряглись. Он медленно смерил Гамильтона полным отвращения взглядом.

— Кто ты такой?

Этот осуждающий взгляд, казалось, живьем сдирал с Гамильтона кожу, которая и так уже горела от обвинительных слов.

— Я, черт подери, твой друг, хоть ты это и отрицаешь.

— Мой друг? — проговорил Йен так тихо, что его голос чуть не потерялся в шуме ветра, дующего с гор. — Его больше нет.

— Нет, есть! — Гамильтон стукнул себя кулаком в грудь. — Он стоит перед тобой.

— Нет. — Взгляд Йена потух, словно у него кончились силы что-то доказывать. — Он уже давно исчез.

Гамильтон судорожно сглотнул. Ему вдруг стало нехорошо.

— Что, ты опять про ту чертову лошадь? Я же сказал, что ошибся тогда.

— Ты пристрелил ее! — Ладони Йена сжались в кулаки. — Из-за глупой зависти ты убил ни в чем не повинное существо!

Гамильтон тоже сделал шаг в сторону Йена. Теперь они стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Ему захотелось ударить Йена, вбить ему в голову, что дело было в желании победить. Стать лучшим. Но Йену, как всегда, было наплевать на его чувства и сердце, сломленное борьбой за любовь отца, и потому Гамильтон не поднял кулак, а только сказал:

— Пойми, это была всего лишь лошадь. Не человек. — Йен промолчал, и Гамильтон, вздохнув, спросил: — Если я так расстроил тебя тогда, зачем ты увязался за мной в Индию?

— Твой отец попросил, чтобы я поехал с тобой, — сказал Йен. — Я с радостью согласился, но… — и его зеленые глаза сверкнули гневом, — сейчас важно другое. Неужели ты так же скажешь насчет солдата, который себя убил? Что он был не человек, потому не стоит и переживать?

— Черт побери, но этот индус и правда был лишь безмозглым куском грязи! — потеряв терпение, воскликнул Гамильтон.

Йен медленно кивнул и отступил назад.

— Я понял твою точку зрения. Ты — самодовольный, больной на всю голову мерзавец, которого надо остановить, прежде чем он убьет другого человека.

— Я его не убивал!

— Правда? — Йен отвернулся от него, шагнул к двери, но вдруг остановился и сказал: — Я не могу заставить тебя подать в отставку, и ты очень умело скрываешь свои преступления от командиров. Но я-то о них знаю и, следовательно, должен что-то делать. Ради тебя и твоего отца, которому я пообещал заботиться о тебе.

— А ну стой!

Гамильтон ринулся к нему, схватил за плечо и попытался повернуть лицом к себе. Но Йен был сильнее, и потому он потерял равновесие и упал. Вино выплеснулось из бутылки и потекло по ногам. На одно ужасное мгновение ему показалось, что это кровь пятном расползлась по его выгоревшей на солнце форме.

Йен продолжал стоять к Гамильтону спиной.

— Говорю тебе в последний раз: остановись. Если ты и дальше будешь до смерти мучить солдат, то тебя может постичь их участь.

— Это угроза? — спросил Гамильтон, пытаясь встать на ноги.

Йен не двигался и не говорил. Повисшая в воздухе тишина была самым красноречивым ответом. Да, его бывший друг угрожал ему.

— Я пытался сделать так, чтобы тебя отправили домой. Когда у меня ничего не вышло…

Гамильтон на мгновение закрыл глаза.

— Неужели между нами не осталось ничего хорошего?! — воскликнул он.

Слова Йена били его наотмашь. Гамильтону нельзя было уходить со службы, хоть он и ненавидел Индию всей душой. Единственное, что у него получалось, — это командовать солдатами.

— Осталось, — ответил Йен и добавил решительным тоном: — Именно поэтому я должен спасти тебя.

И после этих слов его бывший друг — нет, бывший брат — оставил Гамильтона лежать на полу, испачканного вином и собственным унижением. В этот момент в его сердце родилась ненависть к Йену. Это чувство было таким сильным, что Гамильтону стало страшно. Он ненавидел Йена за то, что тот был таким правильным, и потому его слабость на этом фоне выглядела совсем позорной.