Любовь побеждает все - Мари Клармон (2016)

Тетя медленно, устало поднялась с дивана, и Йен осознал, что она уже не та полная сил женщина, которая в его отсутствие трудилась в поместье.

Элизабет остановилась и сказала:

— Я всегда верила, что однажды мой мальчик вернется домой. Но теперь я вижу, что его сердце стало таким же мертвым, как сердце Гамильтона. — Она посмотрела на него через плечо, и Йен заметил сожаление в ее умных, добрых глазах. — Что ж, наверное, так оно и должно быть.

— Но я все еще твой племянник.

— Ты теперь взрослый мужчина, — сказала леди Элизабет. — В тебе ничего не осталось от того мальчика, которого я знала.

И с этими словами тетя быстро направилась к выходу. Взмахнув юбками, она вышла в холл и оставила его одного. В тишине. В неверном свете догорающего камина.

Йену нечего было возразить — тетя говорила правду. Тот мальчик умер в огне войны и смраде обмана. Он исчез, потому что верил в красоту и справедливость мира. А занявший его место мужчина знал, что мир безжалостен. И в нем выживут только те, кто умеет бороться за свое место под солнцем.

Индия, 2 года назад

— Ты должен перестать так себя вести.

Гамильтон взял бутылку за горлышко и едва сдержался, чтобы не метнуть ее в другой конец комнаты. Вместо этого он поднес сосуд к губам и вылил его содержимое себе в рот. Красное вино хлынуло потоком в его горло, и Гамильтон, давясь, проглотил его, отчаянно желая поскорей опьянеть. Он вытер губы рукой, а потом взглянул на Йена и спросил:

— Что ты имеешь в виду?

Взгляд Йена стал злым и нетерпеливым.

— Тот солдат. Он совершил самоубийство.

Гамильтон пожал плечами и опять отпил вина, жалея, что они с Йеном были наедине. Ему совсем не хотелось опять чувствовать себя униженным. Он потратил на этого мальчишку, Сепоя, несколько месяцев, пытаясь донести да индуса, как важно соблюдать дисциплину. И во всем слушаться англичан. Гамильтону не составило особого труда превратить его жизнь в ад. Парень мыл уборные, дежурил по ночам, оставался в казарме, когда остальных отпускали по домам. Его то и дело наказывали лишними упражнениями на плацу и так усердно штрафовали, что в итоге от жалованья оставались жалкие крохи. В конце концов от парня отвернулись приятели, потому что за любую провинность Гамильтон наказывал не только Сепоя, но и тех, кто был рядом с ним. Стойкий человек пережил бы все это, но на местных никакой надежды не было.

— Он оказался слишком слаб, — заявил Гамильтон.

— Ты говоришь это серьезно?! — воскликнул Йен. — Его лишали сна, жестоко наказывали, отдалили от друзей. И ты опять делаешь это! Только уже с другим солдатом!

Гамильтон отвернулся. За окном стояла темная ночь. Где-то там, далеко, находилась Англия. Ему не надо было уезжать. Не стоило и пытаться стать другим человеком. Он хотел доказать отцу, пусть даже после его смерти, что достоин любви. Но это так и останется мечтой. И, похоже, их дружба с Йеном тоже уйдет в прошлое. Черт побери, Йену тоже не следовало покидать дом, гоняясь за ним ради исполнения последней воли отца.

Но Йен был прав. Гамильтон опять сорвался. Еще один солдат своей ленью вывел его из себя, и Гамильтон решил им заняться. Единственное, что у него хорошо получалось, — это следить за дисциплиной. Его солдаты маршировали лучше всех, потому что Гамильтон использовал любые методы воздействия на них, какими бы мучительными и жестокими они ни были.

— Парень еще за это спасибо скажет, — вслух сказал он.

Йен шагнул в его сторону. Его губы сложились в угрюмую линию.

— Он не парень, а взрослый мужчина, к которому надо относиться с уважением.

Гамильтон едва сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос, — такой абсурдной ему показалась эта мысль. Индусы для него были детьми, которым требовался строгий отец.

— Я преподал им важный урок.

— Урок? — переспросил Йен.

Гамильтон кивнул. От этого у него закружилась голова, и он понял, что быстро пьянеет.