Сезон воронов - Соня Мармен (2013)

– Положи голову мне на колени, Макдональд! Я всегда кладу работу на колени, когда шью.

– Как прикажете!

Дункан привстал на локтях, скривившись от боли, и Марион поспешно подсунула свои ноги ему под плечи, взбив юбку так, чтобы получилась подушка для головы. Когда он устроился поудобнее, она дрожащим пальцем провела вдоль разреза, решая, где лучше начать.

– Ну, какой шов выбираешь, Макдональд? Фестонный, сапожный или, может быть, «в елочку»?

Он сделал вид, что размышляет.

– Это ты у нас знаток швов. Только не увлекайся, цветочков-листиков мне не надо! – сказал он насмешливо и пожал плечами.

– Как скажешь!

Она полила «огненной водой» иголку и свои пальцы и протянула ему фляжку.

– Я потерплю, не беспокойся.

Он повернул голову, подставляя ей разрезанную щеку, а носом зарылся в ее юбку и зажмурился. Марион окинула взглядом его профиль, угловатый рисунок нижней челюсти, напряженной в ожидании боли, адамово яблоко, поднимавшееся и опускавшееся по мере того, как он сглатывал. Если уж Дункан опасался предстоящего действа, то сама Марион была ни жива ни мертва – до того ей было страшно воткнуть маленькую иголочку в теплую кожу. Ей вдруг стало очень жарко.

– Я полью рану виски, Дункан!

– Марион, ты что, собираешься сообщать мне о каждом своем движении? Делай, что нужно, и закончи побыстрее!

– Ладно!

Он напрягся и глухо застонал, когда на рану пролилась водка. Марион почувствовала, как железные пальцы сжали ее щиколотку под юбкой. Щеки ее порозовели от смущения. «Эти пальцы и не там тебя трогали, дурочка!» Тряхнув волосами, девушка прогнала воспоминания, которые грозили отвлечь ее от работы.

Она промолчала и только вздохнула тихонько. Игла вошла в кожу там, где застыла полоска засохшей крови, и вышла с другой стороны раны. Осторожно стянув ниткой края, Марион завязала узелок. Странное дело, но пальцы ее перестали дрожать. Она ловко орудовала иголкой и клала стежки уверенно, словно шила себе рубашку. Сделав последний, перекусила нитку и вздохнула с облегчением. Пальцы ее задержались на щетинистой щеке Дункана, осторожно погладили ее. Он расслабился и перестал больно сжимать ее затекшую ногу. Пока она шила, он не проронил ни слова.

– Я закончила, – объявила Марион тихо, еще раз осмотрела зашитую рану и осталась довольна результатом. – Ну, для первого пациента неплохо!

Они оба смущенно помолчали.

– Очень болит?

Дункан посмотрел на девушку. Губы его улыбались, но глаза были грустные.

– Бывало и хуже.

– Вот и хорошо!

Он посмотрел на нее таким взглядом, что Марион сразу стало не по себе.

– Я не это хотела сказать… Прости! Просто мне не хотелось бы сделать тебе еще больнее.

Дункан поймал рыжий локон, намотал его на указательный палец, погладил и отпустил.

– Не думай об этом, Марион. Эти sassannachs сделали мне в сто раз больнее.

У Марион замерло сердце.

– Боже милосердный!

Она окинула взглядом помещение и увидела десятки искаженных страданием лиц. Но лица брата Дункана среди них не было. Может, он не был ранен в бою? Но в это почему-то не верилось.

– Ты хочешь мне рассказать?

Взгляд Дункана, до сих пор упорно смотревшего на ее юбку, на секунду встретился с ее взглядом, потом юноша смежил опухшие веки. Его испачканные высохшей кровью волосы лежали у нее на коленях, похожие на жесткий веер. Она с трудом совладала с желанием запустить в них пальцы.

– Мой брат, Ранальд… Он пал в бою. Эти сучьи дети убили его мечом.

– Меч sassannachs… – выдохнула Марион и подумала с ужасом, что ее видение воплотилось в жизнь. – Дункан, мне так жаль…

Дрожащей рукой она погладила его по плечу и ощутила, как мышцы напряглись под грубой домотканой материей. Вместо ответа он слегка сжал пальцы, которыми до сих пор держался за ее щиколотку.

– Марион, почему ты здесь?

Несколько мгновений она не знала, что ответить.