Сезон воронов - Соня Мармен (2013)

– Виски с острова Малл, – сказал герцог. – Вода в местных источниках пахнет торфом, отсюда и своеобразный аромат. Это виски – двадцатилетней выдержки. Мое мнение, что двадцатилетний – самый лучший, но это дело вкуса, верно? – Поджав губы, он поднял стакан в приветственном жесте, обращенном к гостям, и шутливым тоном спросил: – Марион, ваш отец вернулся в Перт?

– Он уехал, как только получил ваш ответ.

Свое послание лэрд Гленлайона отправил герцогу при посредстве брата последнего, графа Айли. Ответа пришлось дожидаться пять дней. Наконец один из подручных Аргайла привез в Честхилл заветное письмо. Герцог предлагал приехать в Инверари… Марион в сопровождении доверенных лиц, но без оружия.

Дункан и Марион отправились в Инверари с Макгрегорами. По прибытии они оставили своих спутников в маленьком трактире за пределами города. Было решено, что Макгрегоры их «подстрахуют» на случай, если герцог Аргайлский решит завладеть документом нечестным способом. Оставалось только надеяться, что Макгрегоры не напьются к их возвращению. Честно говоря, все эти долгие разговоры вокруг да около успели Дункану порядком надоесть.

– Документ у вас с собой? – спросил он, желая поскорее закончить разговор.

Аргайл вопросительно посмотрел на него и поджал губы.

– Да, – ответил он, прикладывая руку к карману камзола. – Не стану скрывать, это дело доставило мне немало неприятных минут, и я буду рад с ним покончить. И все же я в недоумении, Марион, что заставило вашего брата так поступить с отцом?

Девушка побледнела и оперлась на руку Дункана.

– Вы не догадываетесь, ваша светлость? Что заставляет иных предавать семью, близких? Деньги! Отца одолевают кредиторы, вот Джон и решил ему помочь. Намерения у него были самые похвальные, но способ…

– Долги… Я понимаю, – задумчиво произнес герцог. – Надо признать, я огорчился, не увидев подписи вашего отца на ходатайстве о признании прав короля Георга на престол, которое подписали многие знатные члены нашего клана в августе прошлого года. Но Бредалбэйн встал на сторону якобитов, и у вашего батюшки, верного вассала маркиза Гленорхи, не оставалось выбора.

– Мой отец выбрал свой лагерь из чувства долга, а не по принуждению.

Хмурясь Аргайл отпил глоток виски.

– Лэрды Гленлайона всегда были верны своему королю, моя крошка!

– И мой отец тоже! Он верен своей крови хайлендера, своим корням и служит родине!

Намек заставил герцога вздрогнуть.

– Можно по-разному служить родине, моя дорогая! Я, например, горжусь тем, что по происхождению – Маккайлин-Мор. И быть герцогом для меня – не более чем иметь титул и некоторые привилегии, с ним связанные. Когда речь заходит о власти, выбор всегда один: или ты захватываешь ее и заставляешь служить себе, либо это сделает другой, и тебе придется служить ему. В интересах своего народа и имени, которое я ношу, я выбираю первый путь. Сегодня в стране у меня высочайшее положение. И я делаю все, чтобы мои титулы и собственность семьи остались неприкосновенными.

Он налил себе еще виски и поднес бутылку к стакану Дункана, но тот движением головы отклонил угощение. Главнокомандующий королевской армией оперся о стол и невидящими глазами уставился на собак, дремавших у ног.

– Я никогда не забывал о своих корнях, и тем более – о своих предках.

– Но голова вашего деда все-таки оказалась на пике по обвинению в измене королю Карлу II, который был Стюарт по крови, – возразил Дункан.

Герцог ожег его сердитым взглядом.