Сезон воронов - Соня Мармен (2013)

– Его казнили, потому что считали слишком могущественным. Он не принес вместе со всеми клятву, как того требовал закон, и это стало предлогом для обвинения и казни. Но его колебания были продиктованы не чем иным, как религиозными убеждениями, ведь согласно этому закону каждый представитель государственной власти в стране обязан причащаться по англиканскому обряду, а он не мог этого делать, поскольку был протестантом. – Аргайл вынул из кармана достославный документ и еще раз внимательно его прочитал. – Что бы вы ни думали, Макдональд, – медленно и спокойно сказал он, – в наших с вами жилах течет одна и та же кровь.

Дункан хмыкнул, и этот звук эхом прокатился по библиотеке. Один из псов поднял голову, посмотрел на юношу, лениво зевнул и снова положил голову на лапы, не спуская с него бдительных глаз. Аргайл бросил свиток на стол, и без того заваленный картами и письмами.

– Если я не хочу, чтобы англичане поработили меня и манипулировали мною, я должен побеждать их на их собственной территории. А разве может быть более действенный способ этого добиться, нежели влиться в их ряды? Это позволяет мне упреждать удары, а иногда и оборачивать их себе на пользу.

Он обвел комнату рукой, добавив к этому красноречивому жесту многозначительную улыбку.

– Даже если ради этого приходится продавать своих? – не стерпел Дункан. – Преследуя и убивая своих, вы служите родине?

Ответ Аргайла был краток:

– Мятеж ничего не даст.

Он сделал несколько шагов навстречу юноше и остановился в нескольких метрах от него, чуть расставив ноги. Несмотря на ненависть, которую Дункан испытывал к герцогу, он не мог отрицать очевидного: этот человек наделен сильным характером и даром подчинять других своей воле. Аргайл допил виски, несколько секунд смотрел на пустой стакан, потом заговорил снова:

– Англичане хотят покорить Шотландию, вы сами это знаете. И Хайленд стал для них настоящим бельмом в глазу со своими бесконечными межклановыми войнами и привычкой опустошать окрестные земли лоулендеров. Они хотят, чтобы в этих горах наконец воцарился мир, и мне поручено навести порядок, а затем его поддерживать. Разумеется, попутно я прослежу за тем, чтобы моя семья и родственники не пострадали. Да, я служу ганноверской династии! Служу по мере сил, направляя эту армию и сражаясь с мятежниками. Но я каждую минуту помню, что для англичан навсегда останусь шотландцем и хайлендером в придачу. Хотя, признаться, этот ярлык обжигает мне кожу, когда я вижу, как ведут себя иные кланы! Мы живем не в Средневековье, Макдональд! Проснитесь! Англия протянула нам руку помощи, предложив подписать «Акт об унии», и это решение уже начало приносить свои плоды! Посмотрите, в каких плачевных условиях живет большинство из вас! Ваши методы земледелия устарели, вам нужна аграрная реформа. Ваши жилища… Господи, неужели вы до сих пор называете эти жалкие кучи камней и торфа домами?

Дункан почувствовал, что закипает, и ему стоило огромного усилия ответить спокойно.

– И ради этого мы должны продать наши души дьяволу? Чтобы мы проливали нашу кровь там, в сражениях на континенте, – вот чего они хотят! Чтобы мы в поте лица работали, обогащая их еще и еще! Они хотят лишить нас наших традиций и языка, чтобы было удобнее нами управлять! Да лучше умереть, чем стать для sassannachs ломовыми лошадьми!

Дункану потребовалось время, чтобы отдышаться. Марион сжала его руку, призывая успокоиться, дабы не навредить делу, ради которого они приехали. Глядя на юношу, герцог усмехнулся горько, с сарказмом.

– Теперь я понимаю, с чем столкнулся наш ловкач Бредалбэйн во время той встречи глав кланов в Ахаладере, в тысяча шестьсот девяносто первом году.