Читающая по цветам - Элизабет Лоупас (2015)

Нет, я не хотела смотреть, как Рэннока Хэмилтона будут вешать, но в любом случае я не могла сейчас покинуть Эдинбург, потому что Дженет и тетушка Мар были еще нездоровы и не могли пуститься в путь. Нико оставался в свите королевы – теперь, после того как он, рискуя жизнью, защитил ее своей шпагой, он был у нее в большой милости, хотя, разумеется, и уступал лорду Дарнли. Я не видела его с той минуты, когда мы все высыпали на Хай-стрит из дома несчастного хирурга, предоставив коронеру разбираться с изуродованным трупом Блеза Лорентена. Рэннока Хэмилтона посадили в тюрьму при Ратуше. Интересно, не поместили ли его случайно в ту же комнату, в которой я провела ночь перед тем, как меня выдали за него замуж?

Дженет сидела на постели и уже достаточно пришла в себя, чтобы критиковать овсяную кашу, сваренную бедной Юной МакЭлпин, которая, по ее словам, была так густа, что больше походила на пудинг. Джилл и Дэйви бегали туда-сюда между Холирудом и домом сэра Уильяма Мэйтленда из Летингтона, принося нам новости о Майри и Китти. Я ничуть не удивилась, когда любимый паж королевы мастер Стэнден передал мне ее повеление явиться к ней после обеда и сопровождать ее к месту казни моего мужа, которая должна была состояться во второй половине дня. По словам мастера Стэндена, королева все еще была в ярости от слов, сказанных о ней Рэнноком Хэмилтоном, когда он вломился в дом хирурга, и была полна решимости предать его смерти.

– Она сказала, – процитировал ее мастер Стэнден, – что коли сэр Джон Гордон и месье де Шастеляр должны были умереть за свои преступления, то она повелевает, чтобы Рэннок Хэмилтон тоже был казнен за злодеяния, которые он совершил.

Стало быть, я была права.

У меня явно не было выбора, и я отослала мастера Стэндена обратно к королеве с уверениями, что я явлюсь к ней, как она того желает. Я помолилась, чтобы у нее не произошла очередная смена настроения и она не впала в истерику, как во время казни сэра Джона Гордона. Слава Богу, что Рэннок Хэмилтон не танцевал с нею и не флиртовал и не крикнет ей перед смертью, что умирает из-за своей любви к ней.

Юна МакЭлпин помогла мне одеться, вновь не избежав едкой критики со стороны Дженет, которую она перенесла стоически. Я не хотела одеваться ни в черное, ни в белое, ибо не желала, чтобы кто-нибудь подумал, будто я скорблю о смерти Рэннока Хэмилтона, но с другой стороны, все мои синие и зеленые одеяния были слишком яркими и легкомысленными, чтобы надевать их на казнь кого бы то ни было. В конце концов мы решили, что я облачусь в жемчужно-серый корсаж с такими же рукавами и юбку темно-красного цвета, почти такого же, как цвет запекшейся крови.

С каждой минутой мое настроение становилось все мрачнее и мрачнее. Пока Юна помогала мне надеть головной убор и покрывало, я продолжала, словно литанию, повторять про себя: «Он женился на мне против моей воли. Он жестоко со мной обращался. В Кинмилле он пытался отравить меня. Он собирался убить меня и Майри и даже Китти, свою собственную дочь, лишь бы помешать Блезу Лорентену добиться своего. Он убил Блеза Лорентена и прикончил бы всех, находившихся в той комнате в доме хирурга, даже саму королеву, если бы не шпага Нико. Он заслуживал смерти, дюжины смертей».

И все же я не хотела смотреть, как он будет умирать.

Королева и ее свита уже сошли вниз и ждали у парадной двери дворца, пока конюхи приведут оседланных лошадей. Мария Стюарт была одета с большой пышностью – на ней было платье из серебряной парчи и украшения из бриллиантов, и, поскольку ни такой наряд, ни такие драгоценности никак не подходили ни к дневному времени суток, ни к такому событию, как казнь, тем самым она явно опровергала слова Рэннока Хэмилтона о ее мужской одежде и о том, что она-де не имеет права повелевать. Так что умрет он не только за убийство Блеза Лорентена, но и за свою невоздержанность в речах.

Что ж, так тому и быть.

– Марианетта! – вскричала королева. – Пойдем! Уже пора.