Разрыв - Дебра Кент (2003)

Я зашла в коттедж, чтобы поговорить с кем-нибудь из старших. Мне попалась Линетт Коул-Чейз, которая как раз стала одной из помощниц начальника бойскаутской дружины. В полной бойскаутской форме: дурацкая рубаха цвета хаки, горло обмотано клетчатым платком, голубая кепка и такие же брюки — похожи на форму водителей автобусов.

— Почему вы мне не сообщили? — спросила я.

— Мы пытались. — Линетт заглянула в блокнот. — В 19.00, в 19.03, в 19.05, в 19.07 и в 19.10. Телефон был занят. По уставу дружины мы обязаны отмечать в журнале все телефонные звонки, сообщающие о чрезвычайных происшествиях. Можете мне поверить, это происшествие было из ряда вон выходящим. Пит очень мучился. Мы всю ночь пытались вам дозвониться.

Я чуть в обморок не упала. Я же сняла трубку после звонка жены Эдди! Никакими словами не высказать вину и боль, которую я испытала тогда, да и сейчас испытываю.

— Бедняжка! — донесся голос Линетт. — Мы пекли картошку, он даже не мог чистить ее из-за больной руки.

Заглянула в ее благообразное лицо. Сейчас на нем читалось огорчение. Удавить бы ее этой идиотской шейной косынкой!

Усадила Пита в джип, сунула диск в магнитолу, надеясь поднять настроение. Пит смотрел на меня в зеркало заднего вида.

— Почему ты не подошла к телефону? — спросил он.

Я чуть не заплакала.

— Солнышко, я не знала, что ты мне звонишь. Я случайно сбила трубку с рычажка, и всю ночь телефон был отключен. Прости меня.

Он только отвернулся к окну. Мне надо было написать на лбу: «Худшая в мире мать». Взгляд у Пита был суровый, строгий, как у старичка. В ту минуту я всей душой клялась Богу сделать свою жизнь лучше и чище. Надо поговорить с отцом Ли.

На сегодня все.

В.

23 января

Роджер позвонил и сказал, что задержится в доме творчества. До субботы не вернется. Ура-а-а!

Интересный побочный эффект прозака: зеваю без остановки. Широко, до хруста в челюстях. Не могу сдержаться, просто рот не закрывается. Еще один побочный эффект — газы. Забавно! Я была у родителей; отец, проспавший почти весь мой визит, проснулся и укорил мать за испорченный воздух.

Я решила, что не обязана признаваться, мама тоже не желала отвечать за это безобразие. Папа начал раскалывать нас обеих, наконец изрек:

— Кто больше всех отнекивается, та и виновата.

Было так радостно видеть, как он смеется! Но смех быстро утомил отца, и он снова заснул.

На кухне я призналась в содеянном и рассказала маме о прозаке. Она искренне огорчилась.

— Тебе нужны не таблетки, а развод, — сказала она.

— Но мне плохо.

— Еще бы! Конечно, плохо. А кому было бы хорошо замужем за этим подонком? — отпарировала она и принялась читать мораль: жизнь должна восприниматься как трудный путь, легких средств ее исправить не существует, такие лекарства только вредят нам.

Все это я уже слышала раньше и не собиралась освежать в памяти.

— Ладно, мам, я пошла.

Мы обнялись.

— Поцелуй за меня папу, когда он проснется.

— Хорошо. — Она крепко сжала мою руку. — Больше никаких таблеток, поняла?

Я только головой покачала и вышла.

На сегодня все.

В.

24 января

Ночью мне снилось, что по почте пришел отчет Либби Тейлор. Он был похож на выписку по кредитной карте — расходы страница за страницей. На последнем листе значилось: долг шестьсот сорок девять тысяч долларов. Роджер был нищим. Вместо миллионного состояния я оказалась собственницей долга в шестьсот сорок девять тысяч! Проснулась в слезах. Включила свет, бросилась в ванную и уставилась в зеркало. Заставила себя сказать вслух: «Это только сон», но заснуть уже не удавалось.

На сегодня все.

В.

25 января