Разрыв - Дебра Кент (2003)

— Не знаю, как это назвать, Вэлери, но у меня сложилось впечатление, что за мальчиками недостаточно хорошо смотрят.

Я прикусила губу. Что дальше?

— Например, тебе известно, что на прошлой неделе они играли со спичками у тебя на заднем дворе?

— Что? Нет! Конечно, я не знала! Ты серьезно?

Я знала, что она серьезно. Линетт Коул-Чейз всегда говорит серьезно.

— Видимо, они хотели разжечь костер. — Линетт сделала паузу. — Ты знаешь, что они пытались выстругать лодочки из мыла с помощью кухонных ножей?

Я тут же вспомнила мыльные стружки на полу в кухне. Тогда я даже внимания на них не обратила — мусор и мусор. А сейчас готова со стыда сгореть. Когда Пит ходит к ним в гости, мальчики клеят пряничные домики, а у нас они играют со спичками и кухонными ножами. Что я могла на это сказать? Я оказалась ужасной, жалкой, презрения достойной карикатурой на мать, и мы обе это понимали.

— Не обижайся, — продолжала Линетт, — но Гераклу лучше сегодня остаться дома. Конечно, мы всегда рады видеть Пита. Если ему интересно, мы клеим из картона хижину-иглу.

«Заткнись, миссис Примерная Мамаша и Домохозяйка, от которой меня тошнит!» — это я произнесла про себя. Вслух сказала, что Пит тоже, пожалуй, останется дома.

— Мы собираемся печь шоколадное печенье, — соврала я. — Из песочного теста. Его любимое.

— Какая прелесть! — прощебетала Линетт. — Ну, может, в другой раз.

Она точно знала, что я вру. Точно, я в этом уверена.

На сегодня все.

В.

13 января

У меня выступила сыпь вокруг рта. Как усы из красных прыщиков. Выглядят ужасно, чешутся, я готова расплакаться. Вероятно, так действует крем для придания пухлости губам — опухла вся нижняя часть лица.

Сидя на кровати и размазывая по лицу гидрокортизон, я думаю о том, как стану разведенной, снова одинокой, и мне страшно. После предательства Роджера я чувствую себя разбитой, ни на что не годной. Я совершенно не уверена в себе, в своей внешности и способностях. Даже не знаю, хватит ли у меня духу снова выставить себя на брачный рынок. Годы, прожитые без любви, кажется, совсем убили во мне способность к ней. Умом я понимаю, что Роджер жалкий ублюдок, но в душе ничего не могу поделать с ощущением, что сама только этого и достойна. Меня мучит страх, что я действительно не способна выбрать нормального, хорошего человека или, еще лучше, что ни один хороший человек мной не заинтересуется. В самые мрачные моменты я говорю себе, что ни одному нормальному мужчине не понравится женщина в моем возрасте — рожавшая, с растяжками на животе, с отвисшими грудями. Это как на пригородном рынке недвижимости. Неужели человек захочет купить второсортную коробку постройки шестидесятых, если можно получить хорошенький новый дом на чистенькой новой улице? Старые дома идут на рынке как реликты прошлого века.

Правда, у меня есть Эдди. Но он не из тех, за кого я могла бы выйти замуж, даже если бы он не был женат. Он моя первая связь, мой тайный грех, мой сообщник. Когда-нибудь Эдди станет моим бывшим любовником, но вторым мужем — никогда.

На сегодня все.

В.

14 января

Пять часов утра, сижу и думаю: как я ничего не замечала раньше? Почему не обращала внимания? Наверняка были какие-то звоночки. До нашей с Роджером свадьбы я страдала патологической ревностью, но при этом очень хотела доверия в семье. Чтобы излечиться, я старалась относиться к возникающим подозрениям как к глупым комплексам или бессознательным порывам. Убеждала себя, что они вызваны скорее моими детскими душевными травмами, чем блуждающим взором моего жениха. Когда Роджер упоминал женское имя, я приучилась расслабляться, а не настораживаться. Приглашала этих женщин к нам домой, подавала им обеды, шутила с ними, доверяла им. Так себя ведут только лохи!